Янгфельдт Бенгт - Синьор Дриндрин
Бенгт ЯНГФЕЛЬДТ
Синьор Дриндрин
Сидя у окна с видом на Вергилиево море и занимаясь вязанием, женщина ждала
своего мужа. Он опаздывал к обеду. Возможно, по дороге его кто-то остановил в
надежде получить консультацию. Не далее как вчера Альфонсо, крестьянин из
Дамекуты, слез с осла ради важного разговора: он не знал, что делать с
соседом, свинья которого разнесла изгородь его курятника. Муж готов был помочь
и в такой ситуации. Конечно, бесплатно. У него были клиенты куда богаче.
Сейчас, к примеру, он вел одно редкое дело: владелец художественной галереи
подал в суд на обезьяну, которая ночью проникла в его помещение и хвостом
превратила не высохшие еще полотна в "футуристические выкрутасы" - именно так
истец обозвал результаты ее ночных похождений. Это был первый и единственный
раз, когда муж защищал футуриста. "Ты же терпеть не можешь все, что называется
модернизмом", - поддразнивала она. "Обезьяна не виновата", - возражал он
смеясь.
Она подняла глаза. В дымке над горизонтом увидела темную точку. Корабль?
Нет, паром из Сорренто должен прийти только к вечеру.
Хотя он был иностранцем и не владел языком в совершенстве, его адвокатская
практика процветала. Она часто с болью в сердце вспоминала годы ссылки в
Сибири, где он проигрывал все дела, за которые брался. Он долго не мог
пережить этот позор. Но решив не возвращаться на родину, а остаться на этом
острове и поправить свое здоровье, он неожиданно превратился в удачника.
Вначале его клиентами были почти исключительно русские (тогда здесь была
довольно большая колония), потом к его услугам стали прибегать немцы и
англичане.
Она поглядела на море. Точка увеличилась. Конечно, корабль: она все еще
могла доверять своим глазам. Да... Болезнь... Это же просто счастливый случай,
что болезнь была замечена! Не проходи доктор мимо в тот вечер, когда Володя
играл в шахматы с русскими друзьями, вполне возможно, их жизнь сложилась бы
совсем по-другому. И только ли их жизнь? За свои чудодейственные руки доктор
удостоился чести стать почетным гражданином райского острова. Почему бы и
Владимиру Ильичу не оказаться почетным каприйцем ?
- Позвольте вас представить... Мой русский друг синьор Ульянов...
Третьего игрока в шахматы, писателя. доктор знал уже много лет. И его
книги, и его пораженные туберкулезом легкие. Их познакомил Луначарский. Он
писал тогда работу об английском романтизме. Бывший дом поэта Джона Китса в
Риме снимал теперь известный врач. приемная которого располагалась как раз в
той комнате, где умер поэт. Луначарский постучался в дверь и объяснил причину
своего визита. Врач тотчас же впустил русского гостя и показал ему комнату.
Если бы Луначарский не был таким педантом и не потащился в дом Китса, они
с доктором никогда бы не познакомились! Доктор проводил зимние месяцы в Риме,
а лето на острове. Он охотно рассказывал о случаях из своей практики. Какой он
изумительный рассказчик! Она смеялась, вспоминая историю с запечатанными
гробами, которые перепутали на поезде в Германии: шведский студент обрел
вечный покой где-то в России, благословленный попами, тогда как русский
генерал лежит себе зарытый на протестантском кладбище, со шведским именем на
могильной плите.
Ее муж и его русские друзья рассеянно слушали докторские рассказы. Они
были заняты другим: политической тактикой и стратегией. Их манера рассуждать
напоминала доктору о собраниях молельщиков на его родине. "Нонсенс!" - фыркал
он. слушая их споры. Самым вспыльчивым всегда был Владимир Ил
