Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Эскарпи Робер - Литератрон


Робер Эскарпи
ЛИТЕРАТРОН
Плутовской роман
Пер. с франц. Э. Лазебниковой
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой я самым наиподробнейшим образом рассказываю о своем
происхождении и воспитании
Я родился в Гужан-Местра 15 января 1935 года под знаком Козерога. Отец
мой, выходец из Бретани, обосновался в Гужане, где и рыбачил. Моя мать была
дочерью смолокура из Местра. Как раз накануне моего рождения команда
регбистов Теста выиграла у команды Гужана товарищескую встречу. Из восьми
пострадавших игроков, срочно доставленных в Аркашонскую больницу, пятеро
были изувечены стараниями моего отца. Жандармам не удалось схватить его,
так как он, осушив в Морском баре бутылку рома, плача и распевая матросские
песни, ровно в полночь погрузился на свой рыбачий шлюп и взял курс на
вест-норд-вест. Ловцы сардин, возвратившиеся на заре, рассказывали, будто
слышали в тумане его голос на расстоянии трех миль от берега. Больше его
никогда не видели.
Он считался пропавшим без вести, когда мать произвела меня на свет.
Раздираемая жалостью и злобой, она окрестила меня Мериадеком в память об
отце. Мериадек - это имя бретонского святого, епископа, а равно и название
квартала в Бордо, пользующегося весьма дурной репутацией. Так что вполне
справедливое равновесие между хвалой и хулой было строго сохранено.
Как только мать поднялась после родов, она надела траур. К несчастью,
смерть моего отца не могла быть подтверждена документально, и пенсии ей не
дали. Но она сумела исправить ошибку закона, регулярно даря своей
благосклонностью кое-кого из именитых граждан нашего города и, в частности,
одного молодого инженера из городка Фактюр. Звали его господин Филиппе.
Первое, что сохранила моя память, - это его военный мундир. Мне было
пять лет, когда он приехал к нам на побывку. Мать вся в слезах цеплялась за
него и целовала в губы. Мы проводили его в автобусе до Бордо. В следующий
свой приезд он уже не носил формы, мы с матерью жили в то время в большой
вилле вместе с человеком в сапогах, одетым во все зеленое: как я узнал
впоследствии, человек этот был немецким офицером.
Во второй свой приезд господин Филиппе поссорился с моей матерью и
после скандала покинул наш дом. Я видел его потом еще раза два-три, а затем
он исчез. Он принимал участие в Сопротивлении и был выслан. Считая, что я
достаточно взрослый и все понимаю, мама объяснила мне происходящее в
следующих выражениях:
- Видишь ли, Мерик (она решила называть меня так, считая, что имя
Мериадек не слишком красиво), люди бывают двух сортов: такие, как мы с
тобой, едят других, а таких, как вот этого несчастного кретина, съедают.
Запомни же навсегда, если не хочешь, чтобы тебя съели, - нападай лишь на
тех, кто слабее.
Вот и все, чему она научила меня. Изредка, правда, я ходил в школу. Я
был бы не прочь ходить туда и чаще, но учитель не поощрял меня в этом.
Боясь в равной мере и партизан и немцев, он отнюдь не жаждал иметь в своем
классе ученика, который был так тесно связан с оккупационными властями. Он
пользовался любым поводом, лишь бы освободить меня от занятий. Еще никогда
ни один учитель не проявлял столько заботы о здоровье своего ученика.
Воспитывался я на пляже и в порту среди ящиков с устрицами. Жены
рыбаков относились ко мне более чем мило. Я выглядел хрупким и даже
несколько болезненным. Немало рыбачек вздыхали в свое время по красивым
глазам моего отца: они были бледно-зеленые, цвета португальских устриц из
Маренн. Такие же глаза были у меня, и я быстро понял, как надо извлека





Содержание раздела