Энтони Эвелин - Выстрелы В Замке Маласпига
ЭВЕЛИН ЭНТОНИ
ВЫСТРЕЛЫ В ЗАМКЕ МАЛАСПИГА
Глава 1
Это был самый восхитительный весенний день на ее памяти. Апрель в Новой Англии и всегда-то чудесный месяц, свежий и ясный, а в это утро солнце сверкало еще ярче, листва деревьев и нарциссы сияли еще более чистыми красками, чем обычно.
Во всех кинофильмах в дни похорон непременно идет дождь; прощающиеся унылым шагом подходят к могиле; поблескивают, все в каплях, раскрытые зонтики, и кажется, будто сам дождь оплакивает покойного. Но здесь, где хоронили Питера Джеймса Декстера, все было по-другому: священник просто опустил его останки, помещенные в металлическую урну размером в восемнадцать дюймов, в узкое, два на два фута, отверстие в земле.
“Так хоронят любимых собачек”, — с горечью подумала Катарина. Как-то раз, в период просветления, ее брат с отвращением отозвался о католическом обряде погребения. Он попросил тогда, чтобы его кремировали, и она выполнила его желание.
На отпевании присутствовали всего двое: семейный адвокат, формальный исполнитель его последней воли, и она сама. Усопший не оставил после себя ни цента, поэтому исполнение его последней воли могло быть лишь формальным.
В последних словах священника Катарина не нашла для себя ничего утешительного. Окончив службу, он пожал ей и адвокату руки и выразил свое соболезнование. Катарина не слушала его, но вежливо поблагодарила.
Рядом с захороненной урной она положила один-единственный венок из весенних цветов. Прощальную надпись на визитной карточке, вложенной в венок, она сделала сама.
Он оставил этот мир точно так же, как жил эти последние семь лет. Всеми забытый и никем, кроме нее, не оплаканный. Умер он двадцати семи лет от роду.
В руке Катарина все еще держала носовой платок, но слез у нее уже не осталось, и, убрав его, она направилась к кладбищенским воротам.
Все это время, стоя за оградой, за ней наблюдали двое незнакомцев; и, как только она вышла, один из них сразу же к ней приблизился.
— Мисс Декстер?
Он снял шляпу; у него были суровые карие глаза и легкие пролысины. Она никогда прежде его не видела, но его лицо показалось ей смутно знакомым.
— Да, — сказала она.
— Разрешите представиться — Харпер, Бен Харпер. А это Фрэнк Карпентер. Мы хотели бы выразить вам свое сочувствие.
— Что вам надо? — напрямик спросила она.
Они подошли к ней ближе, сразу с обеих сторон. Бен Харпер предъявил ей свое служебное удостоверение, и тогда она поняла, что им надо.
— Извините, — сказала она. — Я уже дала показания в полиции. Мне нечего к ним добавить.
Но Харпер не отошел прочь.
— Мы хотели бы поговорить с вами, — сказал он куда более мягким и приятным, чем она ожидала, голосом. — Мы могли бы угостить вас чашечкой кофе или чем-нибудь покрепче. Уделите нам всего несколько минут вашего времени.
Она окинула их взглядом, сперва одного, потом другого. Второй был выше и моложе, но и у него было такое же суровое лицо и настороженные глаза. У людей их профессии жалости обычно не бывает. Вдруг она почувствовала, что у нее нет сил сопротивляться.
Это случалось с ней уже много раз. Что толку разговаривать, если вопросы и ответы ничего не проясняют.
— Хорошо, — согласилась она. — Тут рядом есть придорожное кафе. Там и поговорим. — Она села в свою машину и поехала.
Они выбрали столик у окна. Усадили ее так, чтобы свет падал ей в лицо, а сами сели в тени. Это было маленькое, приятное кафе, отделанное кедром, с бронзовыми люстрами и клетчатыми скатертями.
Фрэнк Карпентер заказал для всех кофе.
— Мы тщательно расследовали этот случай, — с
