Эллисон Харлан - Живой И Невредимый В Одиноком Путешествии
ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
ЖИВОЙ И НЕВРЕДИМЫЙ В ОДИНОКОМ ПУТЕШЕСТВИИ
перевод В. Гольдича, И.Оганесовой
Тогда, и только тогда, словно таинственный узник в железной маске, чье
лицо скрыто от всех, только в тот момент, когда огромный корабль выбрался
из естественного континуума и вошел в мегапоток, только после этого человек
по имени Мосс покинул свою каюту.
Громадные защитные тамбурные экраны скрылись в теле корабля, взору
предстало бурлящее белое желе мегапотока, проносившегося мимо гигантских
хрустальных иллюминаторов, - и тогда дверь в его каюту скользнула вверх, и
появился он, одетый во все белое. Темные, измученные глаза обведены белыми
клоунскими кругами. Он вышел, и смолкли разговоры.
В холле громадного корабля собрались, похоже, все пассажиры - они
сидели по двое или по трое, кое-где по четыре человека за столами,
напоминавшими шары на тонких ножках. Корабль стартовал в 4.00, Сейчас,
Здесь и направлялся в 85-е февраля, 41.00, Тогда, которое еще наступит,
Туда - на конечную остановку, где прекращают свое существование измеряемое
пространство, время и мысль.
Пассажиры взглянули на Мосса и смолкли. На всех лицах был написан один
и тот же вопрос: кто этот человек?
А он смущенно проходил мимо, потому что не был ни с кем знаком. Целый
корабль незнакомцев - и Мосс.
Он уселся за стол, возле которого стоял один пустой стул, напротив
мужчины и женщины. Женщина была стройной, нельзя сказать, чтобы
привлекательной, но и не уродливой, самое обычное лицо, на таких редко
отражаются какие-либо чувства. Возле глаз мужчины пролегли морщины, он
казался добрым человеком. Гигантский корабль мчался сквозь мегапоток, и
мужчина сказал смотревшему на него Моссу:
- Не ваша была вина.
- Не верю, - грустно возразил Мосс. - Мне кажется, я виноват.
- Нет-нет, - быстро проговорила спокойная женщина, - ни в коем случае!
Ничего нельзя было сделать. Ваш сын все равно умер бы. Вы ие должны
бичевать себя за то, что верите в Господа. Не -должны.
Мосс наклонился вперед и спрятал лицо в ладонях. Его голос был едва
различим:
-Какое безумие! Мертвого не вернешь. Мне следовало бы знать это... Я
знал.
Добродушный мужчина протянул руку и коснулся пальцев Мосса.
- Он заболел по воле Господа, который наказал вас или вашу жену за
содеянное когда-то зло. Дело вовсе не в ребенке. Он был слишком юн, чтобы
познать грех. Вы или ваша жена грешны, поэтому и заболел ваш ребенок. Но
если вы сумеете быть сильным и храбрым, как велит нам Библия, вы спасете
его.
Холодная женщина мягко отвела руки Мосcа от лица и посмотрела ему
прямо в глаза. Держа его руки в своих, сказала:
-Доктора не смогли бы его спасти... вы же понимали это. Бог не уважает
науку, значение имеет лишь вера. Не подпускать к ребенку врачей было просто
необходимо. Очень важно было спрятать его в подвале.
- Но ему становилось все хуже и хуже, - прошептал Мосс. - Наверное,
там, внизу, было слишком холодно. Мне следовало позволить своей семье
сделать то, что они считали нужным, надо было позволить врачу хотя бы
осмотреть сына.
- Нет, - сурово проговорил добродушный мужчина. - Нет! Вера должна
быть нерушимой. Вы выстояли. И оказались совершенно правы. Даже несмотря на
то, что ваш ребенок умер.
- Вы несли свою ношу возле его постели, точно святой, - проговорила
женщина. - День за днем.
Вы сказали, что он поправится на второй или третий день. Потому что
верили в Господа.
Мосс тихо заплакал.
- Он лежал. Три дня - и ничего не менялось.
Только цвет лица стал другим.
- И еще неделю,
