Эллисон Харлан - Глаза Из Пыли
ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
ГЛАЗА ИЗ ПЫЛИ
Их брак был неизбежен. С ее родинкой на правой щеке, с его куриной
слепотой... Как вообще их можно было терпеть на Топазе?
В мире, посвященном красоте, недопустимо любое несовершенство. Тем не
менее, всеми избегаемые, они там остались. И поженились. Вполне
естественно. Красота ищет равное себе - как и безобразие.
Итак, они поженились, худо-бедно устроили свою жизнь - и вскоре она
уже носила ребенка.
Кошмар начался.
Город Света на планете Топаз вздымался на два километра в жемчужное
небо. Башни его окружала аура, заключенная в самом веществе. Все пастельные
тона - голубой, розовый, салатный - сливались, создавая единое
восхитительное зрелище потока и круговорота. Башни - трех разных высот.
Величественные гиганты высотой в два километра с точностью до микрона,
башни средних размеров, что доходили лишь до семисот метров, после чего над
ними возносились гиганты, и миниатюрные башенки тридцати метров, изящные и
трогательные.
Ослепительно головоломные, выгибающиеся от башни к башне висячие мосты
и автострады были подлинными чудесами строительства. На разных уровнях из
пластин чистейшего вещества устроены подъемники и разделители, что
придавало городу вид сказочного, отделенного от безобразного мира царства,
купающегося в собственной красоте.
И, конечно же, люди...
Каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок являл отдельную ноту
величественной симфонии совершенства. Прослеживались и простота, и
вычурность - но столь искусно совмещенные и смешанные, что ничего грубого
или чрезмерного просто не встречалось. Ни вялых лиц, ни бессмысленных. Люди
Топаза хранили красоту в глазах, в ясности лиц и в ритме шагов.
На Топазе существовала только красота. В Городе Света шло бесконечное
восхитительное представление, исполненное изящества и совершенства. Никаких
признаков расового вырождения, никакой самоуспокоенности, никакого застоя.
Цивилизация Топаза была вполне жизнеспособна, богата по мысли, сложна по
содержанию - посвящена красоте жизни и воплощению этой красоты во всем
материальном.
Слепец и его жена с родинкой жили в небольшом секторе вне города -
там, где фермеры возделывали правильной формы поля, используя превосходное
по конструкции и эффективное в работе оборудование.
Жили они в двухъярусном доме, который мог похвалиться всеми новейшими
роботизированными удобствами. Свет ламп усиливался или приглушался по
мановению руки, стены при нажатии кнопки излучали тепло, еду готовили
изобретательно сконструированные роботы-повара, из отверстий в стенах
гудели вжики, что немедленно убирали появляющуюся грязь.
А в машинном подвале, где размещались сервомеханизмы - нервный центр
всего дома, - слепец и его жена с родинкой оборудовали дополнительную
темную комнату особого назначения. Мягкие стены комнаты полностью поглощали
звук, защищая обитателей от любых внешних воздействий. Туда не проникал
свет, а постелью служил пуховый тюфяк.
Обитателем этой комнаты был Человек.
Просто Человек. Ибо никакого другого имени у него никогда не было. В
отличие от слепца, которого звали Метларь, или от его жены с родинкой, чье
имя было Ордак. У них были имена, так как время от времени им приходилось
появляться в городе и общаться с окружающими. Но Человек ни с кем не
общался. Он никогда не видел света, ни разу не прогуливался. Комната стала
его постоянным обиталищем, а его родители позаботились, чтобы он никогда ее
не покинул.
В машинном подвале двухъярусного дома неподалеку от Города Свет
