Эксбрайя Шарль - Счастливого Рождества Тони
ШАРЛЬ ЭКСБРАЙЯ
СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА, ТОНИ!
Мэтру Антуану Дэлуму в знак дружбы.
Ш.Э.
Пролог
Мне нравится Куршвель. Там, наверху, возникает ощущение, будто я больше
не принадлежу к тому миру людей, где обычно вынужден вести довольно странный
образ жизни. Под предлогом служения отчизне мне пришлось совершить немало
поступков, хоть и необходимых, но такого свойства, что гордиться особенно
нечем, во всяком случае, когда, как говаривали во времена монархии, я
возвращаюсь к "партикулярной" жизни. Единственным оправданием того, что к
тридцати четырем годам я успел прикончить полдюжины ближних, может служить
лишь их собственное откровенное стремление отправить меня туда, где
оказались сами. Причина проста - последние восемь лет я работаю в секретных
службах, а при таком ремесле не рекомендуется ни воротить нос от грязи, ни
щепетильничать.
Да, мне нравится Куршвель, но особенно - до начала сезона, пока на этот
модный горный курорт не понаехали наслаждаться дорогостоящими удовольствиями
зимнего спорта многочисленные семейные пары. Не очень-то я люблю смотреть на
чужие семьи. Возможно потому, что моя собственная давным-давно развалилась,
а создать новую не хватало ни желания, ни упорства. Меж тем с возрастом
невольно начинаешь об этом жалеть. В то же время за годы работы я навидался
таких дряней и стерв, что определенная недоверчивость вполне оправданна.
Короче, я еще не встречал женщины, которая внушила бы мне достаточно сильные
чувства, чтобы навсегда оторвать от ненавистной, но уже въевшейся в плоть и
кровь работы. Да и кем бы я тогда стал? Нужных бумаг у меня нет, а взглянув
на мои, ни один хозяин явно не пришел бы в восторг.
В тот раз я против обыкновения оказался в Куршвеле незадолго до
Рождества, но лишь потому, что слишком долго меня удерживало вдали от него
одно дело более чем деликатного свойства. По правде говоря, я вообще чуть не
отказался от отпуска, несмотря на настоятельную потребность проветрить
легкие и подышать чистым воздухом после всех тех мерзостей, с которыми мне
пришлось возиться почти три месяца. Однако шеф моего отдела отлично все
понял и чуть ли не силой затолкал меня в поезд. Он относится ко мне с
большой симпатией, особенно после удачно выполненного задания.
Итак, я приехал около недели назад. Днем я старался держаться подальше
от шумных снобов и от тех мест, где избалованные девицы, с трудом ковыляя на
роскошных лыжах, демонстрируют последние творения парижских законодателей
спортивной моды. Но по вечерам, закрыв за собой дверь комнаты, я чувствовал,
как на меня наплывает куда более тяжкое, глубокое и неизбывное одиночество,
чем в любом большом городе. Нет ничего тоскливее мертвой тишины безликого
гостиничного номера. Хочешь не хочешь, но стоит сесть в кресло - и в голове
начинают прокручиваться одни и те же невеселые мысли. Тишина волей-неволей
заставляет ворошить прошлое, а возвращаюсь я из его глубин усталый,
расстроенный и совсем упавший духом. Ох уж все эти "если бы", которыми
неудачники ежевечерне растравляют старые раны или пытаются тешить себя
надеждами, в глубине души уже ни во что не веря! Наконец, сообразив, что
окончательно тону в бесцельных сожалениях, я встаю, встряхиваюсь, как
угодившая в лужу собака, и бегу в бар или ресторан "Шале де Луз" - туда, где
собираются люди. Пусть я их не выношу, но одиночество еще нестерпимее.
В баре-то я и познакомился с Даниэль. По правде говоря, в нашей встрече
трудно было бы усмотреть волю свыше или хотя бы начало романти
