Штейнмюллер Карл-Хайнц - Аудиенция
Карл-Хайнц ШТЕЙНМЮЛЛЕР
АУДИЕНЦИЯ
- Но ты же меня знаешь, Марсель, - сказал я дежурному гренадеру и
стряхнул с туфель пыль. Солдат не желал меня слушать; Марсель никогда не
хотел меня узнавать, если стоял, одетый в свою униформу, у дворцового
подъезда. Он лишь коротко буркнул: "Документы", и тотчас снова плотно сжал
губы и сощурил глаза, последнее он сделал из-за солнца. Ничего не
поделаешь - я покорно полез в свой портфель, вытащил маленькую желтую
карточку и поднес ее к самому носу несговорчивого стажа. Он достал
компостер и выбыбил на тонком картоне дату.
- Проходите.
Я прошел через ворота к пропусктному пункту, быстро смахнув по дороге
пот со лба. Усатый писарь в серой накидке молча протянул руку за моим
удовстоверением и преписал к себе в книгу несколько столдбцов шифрованных
каракулей. Теперь я мог идти дальше.
Дорога была отмечена длинными белыми стрелками и вела наверх, в
бельэтаж, по лестнице, на перилах которой примостились ангелочки с
серьезными физиономиями. Я вошел в канцелярияю бельэтажа. Человек в ливрее
как раз разбирал большую гору полоосатых зелоено-голубых бланков с
отказами. Я кашлянул. Он медленно поднял глаза, проворчал что-то вроде:
"Вот, мешают работать", и начал разбирать следующую кучу. Лишь после того,
как паследний бланк был в десятый раз превернут с одной стороны на другую,
чиновник сказал, обращаясь ко мне:
- Удостоверение А. Контрольная карта. И контрольный талон.
Я оторвал первый талон и протянул ему через стол. Он бросил его в
пыльный архивный ящик, затем перелистал удостоверение и со скорбной мной
вернул его мне. Видимо, оно было в полном порядке.
- Комната 75-С, по правой стороне, за дворцовой лестницей Дельта.
Я удивленно посмотрел на него.
- Реорганизаовали, - нехотя пояснил он. Я осторожно закрыл дверь и
тяжело зашагал направо по массивным, багряного цвета, каменным плитам,
блестевшим на солнце. Эта реорганизация убила последние остатки моего
радостного летнего настроения. Было и так достаточно трудно находить
дорогу, путь предстоял длинный-длинный. Кто знает, дойду ли я
когда-нибудь... И попаду ли на аудиенцию вовремя... А ведь попасть туда я
должен всенепремено.
В комнате 75-С обитала бумажная душонка - сморщенный человек, который
раньше всегда стоял у канцелярского шкафа в кабинете 0-23 Альфа. Сегодня
он сам выдавал бланки: ходатайство об изготовлении документа, разрешающего
выход в аудиенц-зал, бумага, подтверждающая обоснованность ходатайства,
контрольный запрос общего вида. И пять карточек с трехзначными номерами
очередей в следующие кабинеты. Да еще секретный информационный листок,
который следовало уничтожить сразу после прочтения, - в нем сообщалось о
результатах реорганизации ни теретьем этаже. Надо надеяться, я там никодга
не окажусь! Мне было бы интерснее узнать, какие перемены произошли на
первом этаже. Ведь здесь находились важные информационные бюро, а также
выходы и входы. Сведения о них держались в строгом секрете.
Я подошел к комнате с табличкой "Рефракторская R-К", постучался и
предстал перед дежурным рефрактором. Держа в руке секундомер, он покачал
головой, так как я появился с опозданием:
- Десять секунд!
За его спиной из ствола пневмопочты со щелчком упала капсула. Он
осторожно открыл ее - иногда туда попадали мыши - и сказал мне:
- Так. Вы должны еще раз сходить в 75-С, у вас не хватает марки
допуска в помещение.
Я помчался назад, мимо гренадера, стоявшего по-прежнему неподвижно,
как колонна. Ведь могли бы послать марку мн
