Шоу Бернард - Воскресный День Среди Холмов Суррея
Бернард Шоу
Воскресный день среди холмов Суррея
Пер. - В.Ашкенази.
Поскольку я по происхождению не коренной лондонец, я не питаю иллюзий
относительно деревни. Дороги в рытвинах и ухабах, специально чтобы ломать
ноги; пропыленные живые изгороди, канавы с дохлыми собаками, колючий
бурьян и тучи ядовитых мух, дети, терзающие какую-нибудь бессловесную
тварь, понурый, измученный непосильным трудом и преждевременно
состарившийся батрак, злобный бродяга, навозные кучи с их ужасным запахом,
придорожные камни от гостиницы до гостиницы, от кладбища до кладбища, -
тяжело шагая, я прохожу мимо всего этого, пока не обнаруживаю вдали
телеграфный столб или семафор, указывающий на то, что благословенный,
спасительный поезд уже близко. Путь от деревенской улицы к железнодорожной
станции равносилен скачку через пять столетий - от жестокой тупой тирании
Природы над Человеком к упорядоченной, продуманной и организованной власти
Человека над Природой.
И все же на прошлой неделе я позволил своему другу Генри Солту и его
жене уговорить себя "приехать и пожить до понедельника" среди холмов
Суррея. Солт, во многих отношениях человек весьма умный, помешан на
сельской жизни и владеет домом в дыре, носящей название Тилфорд, по
Фарнемской дороге, куда он время от времени удаляется и где живет, питаясь
местными грибами и сочиняя статьи, превозносящие такого рода питание,
местную погоду и прелести данного времени года в противовес лондонской
скученности. Он не сомневался, что день, проведенный в Тилфорде, превратит
меня из ненавистника деревенской жизни в ее поклонника, и, поскольку с ним
очень приятно гулять и беседовать (если бы он только, как разумный
человек, ограничивал свои прогулки набережной Темзы), - я в конце концов
пошел на эксперимент и даже согласился подняться на вершину якобы
живописного холма, именуемого Хайндхед, и полюбоваться оттуда склонами
Южного побережья, Портсмутской дорогой (лично я предпочитаю тот ее конец,
который ближе к Найтсбриджу) и главным образом тем местом, где были
повешены три человека, убившие кого-то, кто уговорил их прогуляться с ним
по холмам.
Когда я в воскресенье утром отправился на вокзал Ватерлоо, поднявшись -
вопреки всякому обыкновению - в семь утра, Лондон был чист, свеж и сух. Я
раскрыл книгу, старательно избегая смотреть в окно от остановки до
остановки, и читал до тех пор, пока, миновав огромное кладбище, мы не
прибыли в Фарнем. За городом, как всегда, лил дождь. Я спросил, как пройти
в Тилфорд, и узнал, что надо идти той же дорогой еще мили четыре. Я боялся
обидеть Солта, проявив недоверие к его деревенскому раю, а потому не взял
с собой зонта, и рай, конечно, воспользовался этим упущением. Не знаю, что
представляют собой склоны Южного побережья, но что касается суррейских
дорог, то могу со всей ответственностью заявить, что на них склонов
предостаточно, и самых крутых. Между Фарнемом и Тилфордом находится не
меньше пяти холмов и ни одного виадука. И я влезал на них на все по
очереди, ступая на носки, и плелся вниз, ступая на пятки, и каждый мой шаг
создавал болотца, полные грязно-желтой жижи. По мере того как пейзаж
становился все менее цивилизованным, дождь припускал все сильнее: моя
книга превратилась в бумажную массу, а краска с ее переплета окрасила мою
серую куртку в алый цвет. Какие-то птицы водонепроницаемой породы
неудержимо хохотали надо мной, и я наконец-то понял, почему на птиц так
рьяно охотятся. Затем дорога свернула в сосновый бор, украшенный роскошным
