Шоу Бернард - Дом, Где Разбиваются Сердца
Бернард Шоу
Дом, где разбиваются сердца
Фантазия в русском стиле на английские темы
1913-1919
ГДЕ ОН НАХОДИТСЯ, ЭТОТ ДОМ?
"Дом, где разбиваются сердца" - это не просто название пьесы, к которой
эта статья служит предисловием. Это культурная, праздная Европа перед
войной. Когда я начинал писать эту пьесу, не прозвучало еще ни единого
выстрела и только профессиональные дипломаты да весьма немногие любители,
помешанные на внешней политике, знали, что пушки уже заряжены. У русского
драматурга Чехова есть четыре прелестных этюда для театра о Доме, где
разбиваются сердца, три из которых - "Вишневый сад", "Дядя Ваня" и "Чайка" -
ставились в Англии. Толстой в своих "Плодах просвещения" изобразил его нам,
как только умел он - жестоко и презрительно. Толстой не расточал на него
своего сочувствия: для Толстого это был Дом, где Европа душила свою совесть.
И он знал, что из-за нашей 'крайней расслабленности и суетности в этой
перегретой комнатной атмосфере миром правят бездушная невежественная
хитрость и энергия со всеми вытекающими отсюда ужасными последствиями.
Толстой не был пессимистом: он вовсе не хотел оставлять Дом на месте, если
мог обрушить его прямо на головы красивых и милых сластолюбцев, обитавших в
нем. И он бодро размахивал киркой. Он смотрел на них как на людей,
отравившихся опиумом, когда надо хватать пациентов за шиворот и грубо трясти
их, пока они не очухаются. Чехов был более фаталист и не верил, что эти
очаровательные люди могут выкарабкаться. Он считал, что их продадут с
молотка и выставят вон; поэтому он не стесняясь подчеркивал их
привлекательность и даже льстил им.
ОБИТАТЕЛИ ДОМА
В Англии, где театры являются просто обыкновенным коммерческим
предприятием, пьесы Чехова, менее доходные, чем качели и карусели, выдержали
всего несколько спектаклей в "Театральном обществе". Мы таращили глаза и
говорили: "Как это по-русски!" А мне они не показались только русскими:
точно так же, как действие чрезвычайно норвежских пьес Ибсена могло быть с
легкостью перенесено в любой буржуазный или интеллигентский загородный дом в
Европе, так и события этих чрезвычайно русских пьес могли произойти во
всяком европейском поместье, где музыкальные, художественные, литературные и
театральные радости вытеснили охоту, стрельбу, рыбную ловлю, флирт, обеды и
вино. Такие же милые люди, та же крайняя пустота. Эти милые люди умели
читать, иные умели писать; и они были единственными носителями культуры,
которые по своему общественному положению имели возможность вступать в
контакт с политическими деятелями, с чиновниками и владельцами газет и с
теми, у кого была хоть какая-то возможность влиять на них или участвовать в
их деятельности. Но они сторонились таких контактов. Они ненавидели
политику. Они не желали реализовать Утопию для простого народа: они желали в
своей собственной жизни реализовать любимые романы и стихи и, когда могли,
не стесняясь жили на доходы, которых вовсе не заработали. Женщины в
девичестве старались походить на звезд варьете, а позже успокаивались на
типе красоты, изобретенном художниками предыдущего поколения. Обитатели Дома
заняли единственное место в обществе, где можно было обладать досугом для
наслаждения высшей культурой, и превратили его в экономическую, политическую
и - насколько это было возможно - моральную пустоту. И поскольку природа, не
принимающая пустоты, немедленно заполнила его сексом и всеми другими видами
изысканных удовольствий, это место стало в лучшем случае привлек
