Шерред Томас - Неоцененная Попытка
Т. Л. Шерред
НЕОЦЕНЕННАЯ ПОПЫТКА
Перевод Ю. Логинова
В аэропорту капитана встретила штабная автомашина. Длинная и мощная,
она стремительно унеслась по шоссе. В безмолвной тишине узкого кабинета
застыл в напряженном ожидании прямой как струна генерал. Майор ждал внизу,
у лестницы. Белые каменные ступеньки отливали в ночном воздухе холодным
блеском. Взвизгнули шины, автомобиль резко затормозил: капитан и майор - ни
слова приветствия друг другу - взбежали вверх по ступенькам. Генерал
поспешно встал, протянул руку. Капитан рывком открыл портфель и вручил
генералу толстую пачку бумаг. Генерал нетерпеливо пролистал их, отрывисто
приказал что-то майору. Тот исчез, его суровый, голос разнесся по наружному
холлу. Появился человек в очках, генерал отдал ему бумаги. Непослушными
пальцами человек в очках разложил их по порядку. Генерал махнул рукой -
капитан вышел с гордой улыбкой на осунувшемся юном лице. Генерал постучал
кончиками пальцев по черной полированной поверхности стола. Человек в очках
сдвинул в сторону мятые карты и прочитал вслух: Дорогой Джо!
Я стал вести эти записи, чтобы убить время: надоело попусту глазеть в
окно. Но когда добрался уже почти до конца, то мало-помалу начал понимать,
что происходит. Ты единственный из моих знакомых можешь меня выручить и,
прочитав эти записи, поймешь, почему ты должен это сделать.
Не знаю, кто передаст тебе мою рукопись, но в любом случае передавший
не захочет, чтобы ты впоследствии опознал его. Помни это и, пожалуйста,
Джо, - торопись, Эд.
Все началось из-за моей лени. Пока я очухался, да продрал глаза, да
оплатил счет в гостинице, междугородный автобус был битком набит. Теперь
надо целый час ждать следующего рейса. Я сдал чемодан в камеру хранения и
решил пройтись по городу. Ты знаешь эту автобусную станцию: в Детройте на
Вашингтонском бульваре около Мичиган-авеню напротив гостиницы
"Люкс-Кадиллак". Мичиган-авеню. Она так похожа на Мэйн-стрит в
Лос-Анджелесе или, пожалуй, на нынешнюю, запущенную и грязную, Шестьдесят
третью улицу в Чикаго, куда я собирался уехать. Дешевые киношки,
многочисленные ломбарды и бары, один-два недорогих универсама,
ресторанчики, где за сорок центов подадут гамбургер, хлеб, масло и чашку
кофе. До войны такая трапеза стоила всего двадцать пять центов.
Мне нравятся ломбарды. Люблю фотоаппараты, люблю инструменты, люблю
разглядывать витрины, набитые всякой всячиной - от электробритв до наборов
гаечных ключей и вставных челюстей. И вот, имея в запасе час свободного
времени, я двинулся пешком вверх по Мичиган-авеню до Шестой улицы, затем
перешел на другую сторону и повернул обратно. В этой части города порядочно
китайцев и мексиканцев. Китайцы держат маленькие ресторанчики, а мексиканцы
любят южную кухню.
Между Четвертой и Пятой улицами я остановился у магазина,
переделанного в кинотеатр: витрины закрашены черной краской, самодельные
афиши на испанском языке зазывно провозглашают: "Впервые в Детройте..
массовые батальные сцены... только одна неделя... десять центов". Несколько
наклеенных на витрины, глянцевито блестевших, но мятых и испещренных
белесыми точками фотографий - неудачно увеличенные кинокадры - запечатлели
закованных в броню всадников и панораму какой-то грандиозной битвы. И все
это за десять центов.
Как раз мне по карману.
Вероятно, мне повезло, что моим любимым предметом в школе была
история: так или иначе, не хитрый расчет, а счастливая случайность побудила
меня уплатить десять центов за место на шатком склад
