Чивер Джон - Еще Одна Житейская История
Джон Чивер
Еще одна житейская история
Обрисуйте мне стену в Вероне, затем - фреску над дверью. На переднем
плане - цветущее поле, несколько желтых домиков или дворцов, а в отдалении
- башни города. Справа по ступеням сбегает гонец в пурпурном плаще. В
открытую дверь видна пожилая женщина, лежащая на кровати. Вокруг стоят
придворные. А выше, на лестнице, дерутся два дуэлянта. Посреди поля
принцесса венчает цветами то ли святого, то ли героя. На церемонию эту
почтительно взирают, образуя круг, гончие псы и прочие животные, в том
числе - лев. В дальнем левом углу - полоска зеленой воды, по которой
плывет в гавань флотилия парусников. Высоко на фоне неба двое мужчин в
придворном платье болтаются на виселице. У меня есть друг - он принц, и
Верона его родина, однако жил он среди пригородных поездов, белых домиков
с тисами в палисаднике, среди улиц и контор Нью-Йорка и носил зеленую
фетровую шляпу и потертый плащ, туго перетянутый поясом и прожженный на
рукаве.
Маркантонио Парлапьяно - или Буби, как его все звали, - был нищий
принц. Он продавай швейные машины для одной миланской фирмы. Его батюшка
лишился остатков своего достояния в венецианском казино, а достояние это
было немалое. У Парлапьяно был замок под Вероной, но единственное, на что
семья сохранила право, - это быть погребенными в фамильном склепе. Буби
обожал отца, несмотря на эту бессмысленную растрату целого состояния.
Однажды в Вероне он пригласил меня к старику на чай и держался при этом со
старым игроком почтительно, без всяких выпадов. В роду у Буби одна из
бабок была англичанка, и волосы были светлые, а глаза голубые. Он был
высокий, худой, с огромным носом и манерами человека эпохи Возрождения.
Перчатки он натягивал палец за пальцем, пояс плаща завязывал так туго,
точно опасался, как бы не упала шпага, а фетровую шляпу надевал набекрень,
словно это была широкополая шляпа с перьями. Когда мы познакомились, у
него была любовница - поразительно красивая в умная француженка. Ему все
время приходилось разъезжать по делам своей фирмы, и вот во время поездки
в Рим он встретил Грейс Осборн, работавшую тогда в американском
консульстве, и влюбился в нее. Она была прехорошенькая. По не обладала
нужной гибкостью, что женщина более хитрая постаралась бы скрыть. Взгляды
ее отличались реакционностью, и она была невероятная чистюля. Один ее
враг, подвыпив, сказал как-то, что ради таких, как она, в мотелях и
гостиницах заворачивают в целлофан стаканы и заклеивают санитарной лентой
сиденье в туалете. Буби любил ее по многим причинам, но главным образом
потому, что она была американкой. А он обожал Америку и был единственным
из когда-либо встречавшихся мне итальянцев, который в Риме предпочитал
ресторан отеля "Хилтон" всем остальным. Буби и Грейс обвенчались на
Капитолийском холме и провели медовый месяц в "Хилтоне". Некоторое время
спустя его перевели в Соединенные Штаты, и он написал мне с просьбой
помочь ему подыскать жилье. Неподалеку от нас сдавали в аренду дом, и чета
Парлапьяно приняла меры, чтобы снять его.
Я был в отъезде, когда Буби и Грейс прибыли из Италии. Встреча наша
произошла на железнодорожной платформе Буллет-Парка однажды во вторник, в
половине восьмого утра. Все было очень декоративно. Статисты - около сотни
пригородных пассажиров, по преимуществу мужчины. И чего тут только не было
- и железнодорожные пути, и стрелки, и пыхтенье локомотивов, и паровозные
гудки, однако ощущение было такое, будто ты совершаешь некий ритуал, но
