Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Честертон Гилберт Кийт - Чудо 'полумесяца'


Г.К. Честертон
Чудо "полумесяца"
"Полумесяц" был задуман в своем роде столь же
романтичным, как и его название; и события, которые в нем
произошли, по-своему были тоже романтичны. Он был
выражением того подлинного чувства, исторического и чуть ли
не героического, какое прекрасно уживается с торгашеским
духом в старейших городах восточного побережья Америки.
Первоначально он представлял собой полукруглое здание
классической архитектуры, поистине воскрешающее атмосферу
XVIII века, когда аристократическое происхождение таких
людей, как Вашингтон и Джефферсон, не только не мешало, но
помогало им быть истыми республиканцами. Путешественники,
встречаемые неизменным вопросом - что они думают о нашем
городе, с особой осторожностью должны были отвечать на
вопрос - что они думают о нашем "Полумесяце". Даже
появившиеся со временем несообразности, нарушившие
первоначальную гармонию оригинала, свидетельствовали о его
жизнеспособности. На одном конце, то есть роге,
"Полумесяца" крайние окна выходили на огороженный участок,
что-то вроде помещичьего сада, где деревья и кусты
располагались чинно, как в английском парке времен королевы
Анны. И тут же за углом другие окна тех же самых комнат,
или, вернее, номеров, упирались в глухую неприглядную стену
громадного склада, имевшего отношение к какой-то
промышленности. Комнаты в этом конце "Полумесяца" были
перестроены по унылому шаблону американских отелей, и вся
эта часть дома вздымалась вверх, не достигая, правда, высоты
соседнего склада, но, во всяком случае, достаточно высоко,
чтобы в Лондоне ее окрестили небоскребом. Однако колоннада,
которая шла по всему переднему фасаду, отличалась несколько
пострадавшей от непогоды величественностью и наводила на
мысль о том, что духи отцов республики, возможно, еще
разгуливают под ее сенью. Внутри же опрятные, блиставшие
новизной номера были меблированы по последнему слову нью-
йоркской моды, в особенности в северной оконечности здания,
между аккуратным садом и глухой стеной. Это были, в
сущности, миниатюрные квартирки, как бы мы выразились в
Англии, состоявшие из гостиной, спальни и ванной комнаты и
одинаковые, как ячейки улья. В одной из таких ячеек за
письменным столом восседал знаменитый Уоррен Уинд; он
разбирал письма и рассылал приказания с изумительной
быстротой и четкостью. Сравнить его можно было бы лишь с
упорядоченным смерчем.
Уоррен Уинд был маленький человечек с развевающимися
седыми волосами и остроконечной бородкой, на вид хрупкий, но
при этом бешено деятельный. У него были поразительные
глаза, ярче звезд и притягательнее магнитов, и кто их раз
видел, тот не скоро забывал. И вообще, как реформатор и
организатор многих полезных начинаний, он доказал, что не
только глаза, но и вся голова у него самого высшего
качества. Ходили всевозможные легенды о той
сверхъестественной быстроте, с какой он мог составить
здравое суждение о чем угодно, в особенности о людях.
Передавали, что он нашел себе жену (долго потом трудившуюся
рядом с ним на общее благо), выбрав ее мгновенно из целого
батальона женщин, одетых в одинаковое форменное платье и
маршировавших мимо него во время какого-то официального
торжества; по одной версии, это были девушки-скауты, по
другой - женская полиция. Рассказывали еще о том, как трое
бродяг, одинаково грязных и оборванных, явились к нему
однажды за подаянием. Ни минуты не колеблясь, он одного
послал в нервную клинику, другого определил в заведение для
алкоголиков, а третьего в





Содержание раздела