Цвейг Стефан - Магеллан
Стефан Цвейг
Магеллан
(Человек и его деяние)
ОТ АВТОРА
Книги зарождаются из самых различных чувств. На создание книги нас
может толкнуть вдохновение, чувство благодарности; в такой же мере способны
разжечь духовную страсть и досада, гнев, огорчение. Иной раз движущей силой
становится любопытство, психологическая потребность в процессе писания
уяснить себе самому людей и события. Но и мотивы сомнительного свойства:
тщеславие, алчность, самолюбование - часто, слишком часто побуждают нас к
творчеству; поэтому автору собственно каждый раз следовало бы отдавать себе
отчет, из каких чувств, в силу какого влечения выбрал он свой сюжет.
Внутренний источник данной книги мне совершенно ясен. Она возникла из
несколько необычного, но весьма настойчивого чувства -пристыженности.
Было это так. В прошлом году мне впервые представился долгожданный
случай поехать в Южную Америку. Я знал, что в Бразилии меня ждут
прекраснейшие места на земле, а в Аргентине - ни с ч°м не сравнимое
наслаждение: встреча с собратьями по духу. Уже одно предвкушение этого
делало поездку чудесной, а в дороге присоединилось все, что только может
быть приятного: спокойное море, полное отдохновение на быстроходном и
поместительном судне, отрешенность от всех обязательств и повседневных
забот. Безмерно наслаждался я райскими днями этого путешествия. Но внезапно,
на седьмой или восьмой день, я поймал себя на чувстве какого-то досадливого
нетерпения. Все то же синее небо, все та же синяя безмятежная гладь! Слишком
долгими показались мне в эту минуту внезапного раздражения часы путешествия.
В душе я уже хотел быть у цели, меня радовало, что стрелка часов каждый день
неустанно стремится вперед. Ленивое, расслабленное наслаждение ничем как-то
вдруг стало угнетать меня. Одни и те же лица все тех же людей казались
утомительными, монотонная жизнь на корабле раздражала нервы именно своим
равномерно пульсирующим спокойствием. Лишь бы вперед, вперед, скорей, как
можно скорей! И сразу этот прекрасный, уютный, комфортабельный, быстроходный
пароход стал для меня недостаточно быстрым.
Может быть, какая-то секунда понадобилась мне, чтобы осознать свое
нетерпение и устыдиться. . Едва я начал думать об этих первых
плаваниях конквистадоров морей, как я глубоко устыдился своего нетерпения.
Это чувство пристыженности, однажды пробудившись, уже не покидало меня
в продолжение всего пути, мысль о безыменных героях не давала мне ни минуты
покоя. Меня потянуло подробней узнать о тех, кто первыми отважился вступить
в бой со стихией, прочесть о первых плаваниях по неисследованным морям,
описания которых волновали меня уже в отроческие годы. Я зашел в пароходную
библиотеку и наудачу взял несколько томов. Из всех описаний людей и плаваний
меня больше всего поразил подвиг одного человека, непревзойденный, думается
мне, в истории познания нашей планеты. Я имею в виду Фернандо Магеллана,
того, кто во главе пяти крохотных рыбачьих парусников покинул Севильскую
гавань, чтобы обогнуть земной шар. Прекраснейшая Одиссея в истории
человечества - это плавание двухсот шестидесяти пяти мужественных людей, из
которых только восемнадцать возвратились на полуразбитом корабле, но с
флагом величайшей победы, реющим на мачте. Многого я из этих книг о нем не
вычитал, во всяком случае для меня этого было мало. Возвратившись домой, я
продолжал читать и рыться в книгах, дивясь тому, сколь малым и сколь
малодостоверным было все до сих пор рассказанное об этом геройском подвиге.
И сно
