Хоук Саймон - Железный Трон
Саймон Хоук
Железный трон
Пролог
Канун дня мертвых. Зимнее солнцестояние. Самая длинная
ночь в году. То была ночь, располагающая к скорби. Эдан Досьер,
лорд верховный камергер кенерийской империи Ануир, стоял у
стрельчатого окна своего кабинета в Имперском Керне и смотрел
через залив на мерцающие огни города. Дворец возвышался на
скалистом острове посреди залива, образованного устьем реки
Мэсил. Город Ануир тянулся вдоль обоих его берегов и сам как
будто выплескивался в залив -- на десятки крохотных островках,
связанных между собой сетью дамб и мостов.
Этой ночью все окна города светились огнями свечей,
которые будут гореть до рассвета. Похоже на тлеющие угли
огромного бивачного костра, рассыпанные вдоль берегов залива и
на склонах прибрежных гор. Умирающее пламя. Удачная, хотя и
довольно сентиментальная метафора, подумал Эдан. Он вздохнул.
Груз прожитых лет тяготил его. Он устал и очень хотел спать. Но
не сегодня. Только мертвые спят в эту ночь.
Каждый год в Канун Дня Мертвых жители Ануира запирали свои
двери, возжигали свечи на алтарях и, соблюдая пост,
бодрствовали до рассвета, ибо созвездие их бога уходило с
небес. В эту холодную безотрадную ночь, когда Корона Славы
опускалась за южный горизонт и звезда Хэлина скрывалась от
взоров, Мир Теней подступал угрожающе близко. И в этот год,
впервые с того времени, когда умерли старые боги, Железный трон
пустовал. Империя рушится, подумал Эдан. Мечта умерла. И вот он
скорбит о том, что было, и о том, что могло быть.
Почему, спрашивал он себя, мы никогда не думает о грядущей
старости? В юности мы ощущаем себя бессмертными. И смерть
существует просто для того, чтобы бросать ей вызов. Но человеку
дано лишь играть со Смертью. Полагаясь на ее настроение,
конечно. Смерть -- игрок равнодушный. Иногда она дает метнуть
кости всего один раз. А иногда -- много. И ей совершенно все
равно, как выпадут ваши кости, потому что, независимо от хода
игры, в конце концов за столиком останется только она.
В эту ночь Эдан Досьер как никогда остро ощущал себя
созданием смертным. Он множество раз видел, как умирали другие,
не столько по его виде, сколько в битвах, от болезней, от кражи
крови или от старости, и теперь чувствовал, как свеча
собственной его жизни тает, подобно свечам на алтаре и
письменном столе. Смерть стояла по другую сторону стола с
выжидательной улыбкой. Не сегодня, подумал Эдан. И, вероятно,
не завтра и не через месяц, возможно, даже, не в этом году. Но
скоро. Старуха с косой терпелива, а Эдан устал от игры.
В день осеннего равноденствия, объявленный в Ануирской
Книге Дней днем Поминовения Усопших, ему исполнится шестьдесят
девять лет. Ему повезло родиться именно в этот день, хотя до
сих пор он по-настоящему не понимал этого. До сих пор он до
конца не понимал многого из того, что пошло ему на благо. Если
юные проматывают юность, подумал Эдан, тогда старые безрассудно
растрачивают мудрость, ибо не могут более извлекать из нее
пользу. Они могут лишь читать нравоучения объятым
разочарованием юношам, которые в силу своей молодости никогда
не внимают им. Микаэл был таким. Он появился на свет в пору
летнего солнцестояния, в Ночь Огня, которая всегда знаменуется
метеорным дождем. И ему тоже повезло с часом рождения.
Метеор, подумал Эдан. Да, это Микаэл Роэль. Он ярко горел
с самого начала ослепительным светом. Во всех отношениях Микаэл
был таким, каким мечтал быть Эдан. Кроме происхождения. Нет,
быть наследником престола Эдан никогда не хотел.
