Холдмен Джо - Времена Года
Джо ХОЛДМЕН
ВРЕМЕНА ГОДА
ТРАНСКРИПТ, ИЗДАННЫЙ ПО ЗАПИСЯМ ПРОШЕДШИХ НЕСКОЛЬКИХ ЧАСОВ
МАРИЯ
Сорок один год - слишком рано для смерти. Меня никогда не учили быть
солдатом. Меня учили выживать, это правда, но не убивать и не быть убитой.
Конечно, это не лучший способ начинать, но все же позвольте мне
начать именно так.
Если мои расчеты хотя бы приблизительно соответствуют истине, то у
нас сейчас середина ноября, АС238. Я Мария Рубера, старший ксенолог Второй
экспедиции Конфедерации на Санхрист-4. В настоящий момент я стою на вахте
у входа в пещеру, пока пятеро моих товарищей пытаются заснуть. Все мое
вооружение - каменный топор, копье с кремневым наконечником и куча камней,
которые можно бросать. Идет мелкий холодный дождь, а на мне только жесткий
кильт и жилет из насквозь промокшей толстой шкуры. Я промерзла до мозга
костей, но мы не осмеливаемся развести костер. У плати хороший нюх.
Я наговариваю эту запись почти беззвучно в один из этих искусственных
коренных зубов, которые есть у каждого из нас; единственный артефакт более
поздних эпох в этой пещере каменного века. Этот маленький рекордер может
остаться целым даже в том случае, если этого не случится со мной, что
очень вероятно. Хотя, может быть, он тоже не выживет. Плати имеют
обыкновение сначала съедать головы животных; они перемалывают зубами череп
и мозг, пока обезглавленное тело бьется и извивается у их ног, и они
считают, что это очень смешно. Невинный, но ужасный юмор. Я почти люблю
их. Что вовсе не значит, что я их понимаю.
Позвольте мне попытаться оформить этот документ по возможности более
подробно. Это меня волнует. Я уверена, что у вас есть машина, которая
отфильтрует стук моих зубов. Некоторое время приемы дзэн помогали мне сдерживать его, но сейчас слишком
холодно. К тому же, совершенно ясно, что я умру, и поэтому мне очень
страшно.
Моя специальность - ксенология, но я имею еще докторскую степень по
историко-культурной антропологии, которую мне присудили за изучение
мертвых культур с помощью записей мертвых же антропологов. В девятнадцатом
и двадцатом веках по старому летоисчислению были десятки изолированных
культур, существовавших без обработки металлов и даже без письменности; в
некоторых случаях даже без земледелия и какой-либо социальной структуры,
которая выходила бы за пределы семьи. Ни одна из этих культур не
просуществовала после соприкосновения с цивилизацией дольше нескольких
поколений; но тогда цивилизация могла себе позволить такую роскошь в
науке. Поэтому-то у нас и есть относительно полные записи. Эти записи
очаровательны; не только из-за содержащейся в них информации о
примитивных, но и из-за исправления неосознанных предубеждений, которые
постоянно вкрадываются в исследования чуждых культур. Моей специальностью
были племена маори и эскимосов и (из-за неясных ассоциаций) европейские и
американские культуры, которые их изучали и тем самым разрушили.
Я постараюсь не отклоняться от темы. Этот вид тренировок и определил
мое назначение руководителем этой банды холодных, полуголых и, вероятно,
приговоренных к смерти псевдопримитивных ученых. Мы не повторяем ошибок
наших предшественников. Мы приходим теперь к первобытным в такие же
условия, чтобы не служить в их обычном образе жизни примером
цивилизаторского превосходства. Мы практикуем не больше превосходства, чем
это возможно. Конечно, большинство из нас не откусывает головы живым
животным и не обмениваются приветствиями, пробуя на вкус кал другого.
Слова и мы
