Холдмен Джо - Рядовая Война Рядового Джекоба
Джо ХОЛДМЕН
РЯДОВАЯ ВОЙНА РЯДОВОГО ДЖЕКОБА
Что ни шаг, каблук с хрустом проламывает иссушенную солнцем корку,
нога дрожит, уходит на дюйм в красную пудру, ты вытаскиваешь ее - с новым
треском. Пятьдесят человек шагают цепью по пустыне - словно кто-то мнет в
руках большой пакет хрустящих овсяных хлопьев.
В левой руке Джекоб держал лучемет, а пальцами правой растирал грязь.
Затем он поменял руки и принялся растирать грязь пальцами левой. Если с
тебя целый день ручьями льет пот, пластиковые рукоятки становятся очень
скользкими, а ты ведь не хочешь, чтобы эта чертова штуковина вырвалась из
рук, изрыгая огонь, когда ты бежишь вперед, и спотыкаешься, и катишься, и
ползешь - лишь бы добраться до врага, и ты ведь не можешь перекинуть через
плечо лямку - лямка это только для парадов; какой-то чертовой штабной
хмырь с логарифмической линейкой в руках вычислил, где быть ремню, и
получилось слишком высоко, так что сними эту хреновину, если, конечно,
можешь. И эту чертову каску сними тоже, если можешь. Неважно, что в ней
безопаснее. Им там, конечно, виднее. У них это дело поставлено строго,
особенно когда речь идет о касках.
- Веселее, Джекоб.
Сержант Мелфорд перед боем всегда был сплошная улыбка. И во время боя
тоже. Он улыбался при виде колючей проволоки, и прямо лучился, когда его
парни пробирались через заграждение (если поспешишь - завязнешь, если
промедлишь - тебя поджарят), и грустно улыбался, когда разлетался в клочья
кто-либо из его людей, и визжал от радости при встрече с врагом, и
ликовал, когда в клочья разлетался враг, и только и делал, что
улыбался-улыбался-улыбался в течение всей заварухи.
- Если бы он хоть раз не улыбнулся, - сказал Джекобу старослужащий
Аддисон, это было давным-давно, - если бы он заплакал или хотя бы
нахмурился, тут же рядом оказались бы пять-десять человек, готовые при
первой возможности укокошить этого сукиного сына.
Джекоб спросил почему, и тот ответил:
- В следующий раз, когда ты пойдешь с этим психованным сукиным сыном
в пекло, хорошенько загляни внутрь самого себя, а потом вернешься и
расскажешь мне, что ты испытал по отношению к нему.
Джекобу никогда нельзя было отказать в уме, ни тогда, ни сейчас, и он
постоянно присматривался внутренним взором к тому, что творилось у него
под каской. Главное, чем он был обязан сержанту Мелфорду, - это ощущением
великой радости от того, что сам Джекоб еще не сошел с ума, и как бы плохо
ни обстояли дела, он по крайней мере не испытывал по этому поводу ни
малейшего восторга - не в пример сумасшедшему, вечно хохочущему, вечно
улыбающемуся старику сержанту Мелфорду.
Джекоб хотел высказать все это Аддисону и для начала спросил, почему
так бывает - вот, предположим, ты по-настоящему испугался, или тебе стало
по-настоящему плохо, и ты поднимаешь голову и видишь Мелфорда, который
стоит и хохочет так, что прямо задница отваливается, а стоит он над
дымящимся поджаренным трупом, и ты тоже должен скалить зубы, - так вот,
что это - ужасающие признаки безумия или?.. Аддисону, может статься, и
было что сказать Джекобу, но Аддисон получил прямое попадание ниже пояса и
ему изуродовало обе ноги и искромсало пах, и прошло много времени, прежде
чем он смог вернуться в строй, и уж тогда он больше не был старослужащим,
а был просто старым. И не очень-то разговорчивым.
Теперь, когда обе руки были в порядке и хорошенько измазаны грязью,
чтобы обеспечить верный захват пластиковых рукояток, Джекоб почувствовал
себя в большей безопасности и даже ул
