Херберт Джеймс - Копьё
Джеймс ХЕРБЕРТ
КОПЬЕ
Предсмертные крики! Я быстро бежал...
Но Клингсор, смеясь, уж во тьме исчезал,
Святое копье унося...
Рихард Вагнер. "Парсифаль"
Что касается меня, то я чувствую свою глубокую
близость с духовным наследием Вагнера. На каждом этапе
жизни я вновь и вновь обращаюсь к нему. Я уверен, что
только новые порывы благородства и величия ума могут
создать новую цивилизацию. Если мы очистим "Парсифаль" от
всех явных поэтических элементов, то обнаружим там
неумолимую логику развития мира, указывающую, что
обновление общества возможно лишь через постоянную и
решительную борьбу. Процессы разделения мира уже
происходят на наших глазах. И те, кто видит в борьбе
радикальное средство продолжения жизни, потенциально
делают шаг к сторонникам новой благородной идеи. Те же,
кто хочет только мира и покоя, становятся на путь
зависимости от собственных масс. Массы, однако, обречены
на обман и саморазрушение. Поэтому, находясь в точке
революционного поворота мира, массы являются общей суммой
разрушающейся цивилизации и ее отмирающих представителей.
Мы должны позволить им погибнуть вместе с их королями,
подобными Амфортасу.
Адольф Гитлер
Теперь вы понимаете, какие тревоги одолевают меня.
Мир принимает Адольфа Гитлера как сильную личность, и
именно таким он и должен войти в историю. Великий
Германский Рейх после войны будет простираться от Урала до
Северного моря. И это будет великий подвиг нашего фюрера.
Он - один из величайших людей, когда-либо бывших на земле,
и без него это было бы недостижимо. Поэтому самым важным
вопросом сейчас является вопрос о его здоровье, когда его
работа почти полностью завершена.
Генрих Гиммлер
33 ГОД НАШЕЙ ЭРЫ
...Итак пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого,
распятого с Ним. Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не
перебили у Него голеней, но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и
тотчас истекла кровь и вода.
Евангелие от Иоанна (19.32)
23 МАЯ 1945 ГОДА
Старший сержант Эдвин Остин едва сдерживал мрачную улыбку, глядя со
странным чувством сострадания на жалкую фигуру, сидевшую в неудобной позе
на кушетке. Человек, если уместно было использовать это слово, был закутан
в потертое одеяло, и его поминутно трясло. Однако такое его состояние
нисколько не трогало сержанта, поскольку он уже знал, что этот безобидный
маленький человечек был причиной гибели миллионов людей в этой ужасной
только что закончившейся войне. В особенности он проявил свою жестокость
по отношению к евреям, как в своей собственной стране, так и на других,
захваченных территориях. Это всколыхнуло волну протестов во всем мире, но
масштабы и весь ужас содеянного им только сейчас начали появляться на
свет. Могло ли это существо, принесшее в мир подобное зло, это жалкое
созданье, одетое сейчас только в рубашку, носки и подштанники, прикрытое
армейским одеялом, считаться человеком? Могло ли оно претендовать на это?
Глядя на него и не видя перед собой ни усов, ни военной формы, ни
надменного высокомерия, а лишь безвольный подбородок и жирную заросшую
щетиной шею, утверждать это было бы трудно. Когда этот немец был захвачен
в плен, на нем была военная форма без знаков различия, а глаз прикрывала
черная повязка. Он объяснил, что входит в состав секретной службы полевой
жандармерии, однако следующий допросе выявил другую, более зловещую
идентификацию.
Когда с него сняли черную повязку, а вместо нее водрузили пенсне,
сходство с известным оригиналом стало очевидным, несмо
