Хауф В - Фантасмагории В Бременском Винном Погребке
Вильгельм ГАУФ
ФАНТАСМАГОРИИ В БРЕМЕНСКОМ ВИННОМ ПОГРЕБКЕ
Осенний подарок друзьям вина
Перевод И. Татариновой
Доброе вино - хороший товарищ... и
кому не случится иной раз опьянеть.
Ш е к с п и р
Двенадцати апостолам бременского
винного погребка в знак признательности
и памяти.
А в т о р. Осень 1827
- С ним не сговоришь, - сказали они, спускаясь по лестнице той
гостиницы, где я остановился, я их ясно слышал. - Теперь его уже в девять
часов клонит ко сну, настоящий сурок, кто бы мог это подумать четыре года
тому назад.
Не скажу, что мои друзья рассердились на меня понапрасну. Ведь
сегодня вечером в городе устраивался танцевальный чай с музыкой,
декламацией и бутербродами, и мои приятели приложили немало стараний,
чтобы я, приезжий, провел приятно вечер. Но для меня это действительно
было немыслимо, я не мог пойти. Чего ради идти на танцевальный чай, раз
она не будет там танцевать, чего ради идти на чай с пением и бутербродами,
где мне (я это наперед знал) придется петь, а она меня не услышит, чего
ради мешать веселью задушевных друзей унылым и хмурым настроением, от
которого я сегодня не мог отделаться? О господи, уж лучше бы они позлились
на меня минутку, сходя с лестницы, но не скучали с девяти вечера до часа
ночи, беседуя только с моим бренным телом и тщетно взывая к душе, ибо она
бродила за несколько улиц оттуда по кладбищу при церкви Божьей матери.
Но мне было обидно, что любезные мои приятели обозвали меня сурком и
приписали сонливости то, что на самом деле объяснялось желанием
бодрствовать. Только ты, сердечный друг Герман, правильно меня понял. Ведь
я слышал, как ты сказал уже внизу на соборной площади: "Нет, дело не в
сонливости - у него же блестят глаза. Опять он выпил, то ли многовато, то
ли маловато, и, значит, хочет глотнуть еще, но - в одиночестве".
Откуда только у тебя такой дар провидения? Или ты догадался, что,
если глаза у меня смотрят бодро, значит, ночью мне предстоит встреча со
старым рейнским вином; откуда мог ты знать, что грамоту и письменное
разрешение, выданные мне ратушей, я пущу в ход как раз этой ночью, дабы
приветствовать Розу и ваших двенадцать апостолов? К тому же у меня сегодня
особый, "високосный" день.
На мой взгляд, не так уж плоха усвоенная мною от деда привычка
посидеть и поразмыслить над теми зарубками, что нанесены за год на древо
жизни. Ежели ты празднуешь только Новый год да пасху, рождество или
троицу, то в конце концов эти праздники станут привычными, покажутся
буднями и перестанут вызывать воспоминания. А как бы хорошо, чтобы душа,
вечно озабоченная житейской суетой, когда-нибудь завернула на постоялый
двор собственного своего сердца и угостилась за долгим табльдотом
воспоминаний, а затем написала бы добросовестный счет ad notam*, подобный
тому, что трактирщица Быструха подала рыцарю. Дедушка называл такие дни
своими високосными днями. Это не значило, что он приглашал на банкет
друзей или проводил такой день весело и шумно, в свое удовольствие; нет,
он углублялся в себя и услаждал свою душу в опочивальне, знакомой ему уже
семьдесят пять лет. Еще и по сию пору, хотя он уже давно покоится на
кладбище в холодной могиле, еще и по сию пору я нахожу в его голландском
Горации те строки, что он читал в такие дни; еще и по сию пору, словно это
было вчера, вижу я его большие голубые глаза, задумчиво устремленные на
пожелтевшие страницы семейной книги для памятных записей. И так ясно вижу
я, как его глаза постепенно увлажняются, как дрожит на седых р
