Хайнлайн Роберт - Все Вы Зомби
Роберт Хайнлайн
"ВСЕ ВЫ ЗОМБИ..."
22.17 Временная зона V (ВСТ) 7 ноября 1979, Нью-Йорк, бар "У Папули": Я
надраивал коньячную рюмку, когда вошел Мать-одиночка. Я отметил время - 10
часов 17 минут пополудни пятой зоны (или по восточному времени), 7 ноября 1970
года. Темпоральные агенты всегда отмечают время и дату. Обязаны.
Мать-одиночка был парнем двадцати пяти лет, не выше меня, с лицом
подростка и раздражительным характером. Мне его вид не понравился - и никогда
не нравился - но именно его я прибыл завербовать, Этот парень был моим, и я
встретил его своей лучшей барменской улыбкой.
Наверное, я излишне привередлив. Не такой уж он и зануда, а прозвище свое
заработал из-за того, что если какой-нибудь любопытный тип интересовался, чем
он занимается, он всегда отвечал; "Я мать-одиночка", И если был зол на весь
мир меньше обычного, иногда добавлял: "...за четыре цента слово. Я пишу
исповеди для журналов".
Если настроение у него оказывалось паршивое, он пытался кого-нибудь
спровоцировать на оскорбление, Дрался он жестоко, насмерть, как
женщина-полицейский - одна из причин, по которой он мне стал нужен. Но не
единственная.
Он уже успел нагрузиться, и по его лицу было ясно, что люди сегодня
отвратительны для него больше обычного. Я молча налил ему двойную дозу
"Старого нижнего белья" и оставил бутылку на стойке. Он выпил и налил себе
еще.
Я протер стойку.
- Как жизнь у Матери-одиночки?
Его пальцы стиснули стакан. Мне показалось, что сейчас он швырнет его в
меня, и я нашарил под стойкой дубинку. Занимаясь манипуляциями во времени,
стараешься предвидеть любую неожиданность, но тут замешано столько разных
случайностей, что никогда нельзя идти на неоправданный риск.
Я увидел, что он расслабился на ту самую малость, которую нас учили
подмечать в тренировочной школе Бюро.
- Извини, - сказали. - Просто хотел спросить, как идут дела. Считай, что
спросил какая сегодня погода.
- Дела нормальные, - кисло отозвался он. - Я кропаю, они печатают, я ем.
Я плеснул себе и склонился к нему.
- Знаешь, - сказали, - а у тебя здорово получается - я кое-что из твоей
писанины прочел. Ты изумительно хорошо понимаешь женский взгляд на мир.
Тут я допустил прокол, но пришлось рискнуть - он никогда не называл своих
псевдонимов. Но он успел достаточно накачаться, и поэтому вцепился только в
последнюю фразу.
- Женский взгляд! - фыркнул он. - Да, я знаю, как бабы смотрят на мир. Еще
бы мне не знать!
- Неужели? - усомнился я. - Сестры?
- Нет. Могу рассказать, только ты все равно не поверишь.
- Брось, - мягко отозвался я, - барменам и психиатрам прекрасно известно,
что нет ничего более странного, чем правда. Знаешь, сынок, если бы тебе
довелось выслушать все то, что мне рассказывали... считай, богачом бы стал.
Поразительные были истории.
- Ты и понятия не имеешь, что такое "поразительное"!
- Да ну? Меня ничто не удивит. Я всегда смогу припомнить байку и похуже.
Он снова фыркнул.
- Спорим на то, что осталось в бутылке?
- Ставлю полную, - принял я вызов и поставил бутылку на стойку.
- Валяй...
Я махнул своему второму бармену, чтобы он обслуживал пока клиентов. Мы
сидели у дальнего конца стойки, где я отгородил единственный табурет, уставив
рядом с ним стойку банками с маринованными яйцами и прочей дребеденью.
Несколько клиентов у дальнего конца смотрели по ящику бокс, кто-то гонял
музыкальный автомат - словом, мы с ним уединились не хуже, чем в постельке.
- Ладно, - произнес он, - начнем с того, что я ублюдок.
- Этим зд
