Хайнлайн Роберт - Уолдо
РОБЕРТ ХАЙНЛАЙН
УОЛДО
Объявили балетный танец — но это было нечто иное.
Его ноги создавали сложное стаккатто звуков, прерывавшееся захватывающей дух тишиной, когда он взлетал высоко в воздух — выше, чем, казалось бы, мог человек — и выполнял в полете фантастически невероятные пируэты.
Он приземлялся на носки, судя по всему, не теряя равновесия, — м вновь следовало фортиссимо звуков. Прожектора погасли, на сцене зажегся свет. Долгий-долгий миг зрительный зал хранил молчание, затем осознал, что пора аплодировать, и взорвался.
Он стоял перед ними, купаясь в волне их эмоций, чувствуя, что мог бы поплыть на ней; их тепло согревало его.
Было чудесно танцевать, восхитительно получать аплодисменты, быть любимым, быть желанным.
Когда занавес в последний раз опустился, он позволил своему костюмеру увести себя со сцены. Он всегда словно был слегка пьян к концу представления; танец даже на репетициях приносил ему пьянящую радость, но когда зрители поднимали его, несли, аплодировали ему... он никогда не пресыщался этим. Это всегда было внове и умопомрачительно прекрасно.
— Сюда, шеф. Улыбнитесь нам, — блеснула вспышка. — Спасибо.
— Спасибо вам. Выпейте, — он махнул в конец костюмерной.
Все они были такими хорошими парнями, такими отличными ребятами — репортеры, фотографы — все.
— Как насчет того, чтобы в полный рост?
Он начал было подниматься, но его костюмер, занятый одной из туфель, предостерег его.
— У вас операция через полчаса.
— Операция? — переспросил фоторепортер. — Что на этот раз?
— Левая церебретомия, — ответил он.
— Да? А нельзя ли заснять это?
— Буду рад увидеть вас там — если госпиталь не возражает.
— О, это оставьте нам.
Какие отличные ребята!
— ...попытаюсь придать статье несколько иное направление. — послышался рядом женский голос. Он поспешно оглянулся, немного сконфуженный. — Например, что заставило вас заняться танцами?
— Простите, — пробормотал он. Я не расслышал вас. Боюсь, что здесь слишком шумно.
— Я спросила, почему вы решили заняться танцами?
— Что ж... боюсь, вот так сразу я не смогу вам ответить. Думаю, что нам пришлось бы вернуться к самому началу...
Джеймс Стивенс сердито взглянул на инженера-ассистента.
— Что тебя так развеселило? — спросил он.
— Это только выражение лица, — извинился ассистент. — Пытаюсь смеяться вот над чем: произошла еще одна катастрофа.
— Вот черт! Не говори мне — дай догадаться. Пассажирский или грузовой?
— Грузовик «Клаймекс» на линии Чикаго — Солт Лейк, немного западнее
Норт-Платта. И еще, шеф...
— Да?
— Вас хочет видеть босс.
— Это интересно. Это очень, очень интересно. Мак...
— Да, шеф?
— Как бы тебе понравилось стать Главным Инженером по Движению в
Северо-Американской Энерго-Воздушной? Я слышал, там должна быть вакансия.
Мак почесал нос.
— Забавно, что вы первый об этом заговорили, шеф. Я как раз собирался спросить, какую рекомендацию вы могли бы мне дать в случае, если я вернусь в гражданское строительство. Избавление от меня должно вам чего-то стоить.
— Я избавлюсь от тебя — прямо сейчас. Ты отправишься в Небраску, найдешь груду обломков прежде, чем ее растащат по кусочку любители сувениров и привезешь де Кальбы и панель управления.
— Возможны проблемы с полицией?
— Ты разберешься с этим. Просто, чтобы ты вернулся.
Офис Стивенса размещался по соседству с шестой электростанцией; деловой офис Северо-Американской был расположен на холме в добрых четвертях мили. К нему вел обычный туннель связи; Стивенс вошел в него и нарочно выбрал тихоходную ленту, что
