Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Хайнлайн Роберт - Оркестр Молчал, И Флаги Не Взлетали


Роберт ХАЙНЛАЙН
ОРКЕСТР МОЛЧАЛ, И ФЛАГИ НЕ ВЗЛЕТАЛИ...
Эту историю заказал мне журнал "Шахтеры" - коротенькую-коротенькую,
говорили они, полторы тысячи слов, не более. Потом я попробовал пристроить
ее в журнал американских легионеров, но там меня выбранили за то, что
лечение ветеранов изображено в рассказе весьма далеким от совершенства.
Тогда я отправил историю нескольким издателям НФ - и мне сообщили, что это
не научная фантастика. (Вот здорово, черт бы их побрал! Полеты со
сверхсветовой скоростью - это научно, а терапия и психология - нет. Должно
быть, я чего-то не понимаю.)
Но у рассказа и впрямь есть изъян, который обычно бывает фатальным.
Попробуйте определить его. Я вам подскажу ответ, но только в самом конце.
- Самый храбрый человек, которого я встречал в жизни! - сказал Джонс,
начиная уже надоедать своей болтовней.
Мы - Аркрайт, Джонс и я, - отсидев в госпитале ветеранов положенное
посетителям время, возвращались к стоянке. Войны приходят и уходят, а
раненые всегда остаются с нами - и черт возьми, как мало внимания им
уделяется между войнами! Если бы вы не сочли за труд убедиться в этом, а
убеждаться мало кому охота, то нашли бы в некоторых палатах искалеченные
человеческие останки, датируемые годами первой мировой войны.
Наверное, поэтому каждое воскресенье и каждый праздник наш округ назначает
несколько комиссий для посещения больных. Я в этом деле участвую уже
тридцать лет - и если вы таким образом не оплачиваете долг, то по крайней
мере должны иметь какой-то интерес. Чтобы остаться на такой работе, вам это
просто необходимо.
Но Джонс, совсем молодой парень, участвовал в посещении первый раз. Он был
в совершенно подавленном состоянии. И скажу честно, я бы презирал его, будь
это не так; нам достался свежий урожай - прямиком из Юго-Восточной Азии.
Сначала Джонс держался, но, когда мы вышли из госпиталя, его понесло, и в
заключение он выдал свою громкую фразу.
- Интересно, какой смысл ты вкладываешь в слово "храбрость"? - спросил я
его. (В общем-то Джонс был прав - парень, о котором он говорил, потерял обе
ноги и зрение, но не унывал и держался молодцом.)
- А сами-то вы какой в него вкладываете смысл? - завелся Джонс, но тут же
добавил "сэр", уважая скорее мою седину, чем мнение. В его голосе
чувствовалось раздражение.
- Не кипятись, сынок, - ответил я. - То, что помогло этому парню вернуться
живым, я бы назвал "мужеством", или способностью терпеть напасти, не теряя
присутствия духа. И в моих словах нет никакого пренебрежения; возможно, это
качество даже более ценное, чем храбрость. Но я определяю "храбрость" как
способность сознательно пойти навстречу опасности, несмотря на страх и даже
имея выбор.
- А при чем тут выбор?
- При том, что девять человек из десяти пройдут любое испытание, если им
его навяжут. Но чтобы самому взглянуть опасности в лицо, требуется нечто
большее, особенно когда сходишь с ума от страха и есть возможность
улизнуть. - Я взглянул на часы. - Дайте мне три минуты, и я расскажу вам о
самом храбром человеке, с которым мне довелось повстречаться.
Между первой и второй мировыми войнами, совсем еще молодым пареньком, я
попал почти в такой же госпиталь, какой посетила наша троица. На маневрах в
зоне Панамского канала я получил воспаление легких, и меня отправили на
лечение, А если вы помните, это были годы, когда терапия легких только
развивалась - ни тебе антибиотиков, ни специальных лекарств. В то время
применяли френикотомию - вам перерезали нервы, которые





Содержание раздела