Хайнлайн Роберт - Двойная Звезда
РОБЕРТ ХАЙНЛАЙН
ДВОЙНАЯ ЗВЕЗДА
1
Если входит человек, одетый как деревенщина и ведущий себя так, как будто заведение принадлежит ему, то это наверняка космонавт.
Это объясняется просто. Профессия заставляет его чувствовать себя владыкой всего сущего; когда он ступает на Землю, ему кажется, что все кругом обычные крестьяне. А что касается мешковатой одежды, то от человека, который девять десятых всего времени проводит в космической униформе и гораздо больше привык к глубокому космосу, чем к обществу цивилизованных людей, трудно ожидать, что он знает, как следует одеваться.
И не успеет он коснуться Земли, как становится жертвой сладкоречивых портняжек, которые так и вьются вокруг каждого космонавта, в надежде отоварить еще одного простака самым что ни на есть лучшим земным платьем.
Я легко определил, что этого широкоплечего парня одевал Омар
Палаточник; накладные плечи, которые делали его еще более широким; брюки, такие короткие, что когда он сел, из-под них показались волосатые ноги; сморщенная сорочка, которую с таким же успехом можно было напялить на корову.
Но я, естественно, держал свои мысли при себе, а тем временем заказывал ему выпивку, рассчитывая, что сделал хороший вклад. Я-то прекрасно знал, как космонавты распоряжаются деньгами.
— Горячих двигателей! — произнес я, когда мы с ним чокнулись. Он быстро взглянул на меня.
Этот тост и был моей первой ошибкой в отношении Дэка Бродбента.
Вместо того, чтобы ответить: «Свободного космоса!» или «Счастливой посадки!», как полагалось, он окинул меня взглядом и мягко сказал:
— Прекрасный тост, но, к сожалению, не по адресу. В жизни не отрывался от матушки Земли.
После этого у меня оставалась еще одна прекрасная возможность придержать язык за зубами. Космонавты не так уж часто заглядывали в бар
«Каса Маньяна»: отель был не в их вкусе, и к тому же далеко от порта. И когда один из них появляется здесь в земной одежде, тихо усаживается в темный уголок и утверждает, что он не космонавт — это его дело.
Я и сам выбрал себе это место с тем, чтобы можно было наблюдать, не будучи замеченным самому — я иногда одалживал небольшие суммы то там, то сям, ничего, конечно, страшного, но лучше не нарываться на неприятности. Я должен был сообразить, что у него тоже имеются причины сидеть здесь, и отнестись к ним с уважением.
Но мои голосовые связки, как будто жили своей собственной жизнью, обособленной от меня, дикой и вольной.
— Не надо мне вешать лапшу на уши, парень, — ответил я. — Если вы наземник, то я — мэр Тихо-Сити. Готов побиться об заклад, что вы на своем веку попили на Марсе, — добавил я, обратив внимание на то, что он забавно поднимает стакан, глубоко укоренившаяся привычка к низкой гравитации.
— Ну ты, потише, — огрызнулся он, не шевеля губами. — Почему ты так уверен, что я летал? Ты ведь не знаком со мной?
— Прошу прощения, — сказал я. — Вы можете быть чем угодно. Но у меня, слава богу, еще есть голова на плечах. Вы выдали себя с самого момента, как только вошли сюда.
Он выругался про себя.
— Но как? — спросил он.
— Можете не беспокоиться. Сомневаюсь, что кто-нибудь кроме меня заметил это. Просто я подмечаю такие вещи, на которые большинство людей не обращает внимания, — я вручил ему свою визитную карточку, может быть немного самодовольно.
На свете есть только один Лоренцо Свайт, акционерная компания из одного человека. Да, я — «Великий Лоренцо» — стерео, развлекательные программы, камерные выступления — «Пантомист и Выдающийся
Художник Мимикрист».
Он пробежал мою карточк
