Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Хаббард П М - Золотой Кирпич


П. М. Хаббард
Золотой кирпич
Пенхарроу - одна из тех корнуэльских рыбацких деревушек, где все уже
забыли, что рядом есть море, и кормятся почти исключительно с того, что
предоставляет побережье. Море здесь очень тихое, гавань облицована гранитом,
из гранита же построены домики, крытые местной черепицей, и все это сливается
в обширную, непроницаемую, серую и тяжелую на вид поверхность. В гавани есть
лодки, и они выходят в море, если позволяет погода. Иногда даже привозят
макрель и омаров, которых продают по сходной цене на местных рынках. Но
основные деньги идут из глубины острова. Лондон, Бирмингем и Манчестер делают
деньги и привозят их в Пенхарроу, чтобы потратить. А корнуэльцы - на удивление
простой народ, учитывая те несомненные преимущества, которые провидение
предоставило им. Они сохранили свое графство нетронутым скорее из обычного
консерватизма, нежели руководствуясь инстинктом коммерции; и те, кто приезжает
к ним, получают за свои деньги вполне достаточно, потому что корнуэльцы
гостеприимны от природы, хотя они теперь и берут за это деньги.
В страстную пятницу после обеда моя семья отправилась на прогулку по
побережью и предоставила мне заниматься своими делами. Я вывел с причала
прогулочную шлюпку и вознамерился прошвырнуться до соседней бухточки, а если
солнце будет достаточно жаркое, искупнуться разок. При хорошей погоде
корнуэльский воздух тепл и мягок, как восточный шелк, но Гольфстрим сюда
толком и не заходит, так что на купание, по крайней мере в ближайшие пару
месяцев, мог отважиться или искатель приключений, или мазохист. Не причисляя
себя ни к тем, ни к другим, я предпочел отплыть куда-нибудь, где бы я мог не
спеша подумать о том, а стоит ли купаться, и спокойно, передумать, если уж мне
не захочется, перед тем как окончательно убедить себя. А отсюда, стало быть, и
моя идея о небольшой соседней бухточке.
Как только я подплыл к выходу из гавани, из-за мыса показалось небольшое
двухмачтовое суденышко. Оно, конечно, шло на моторе, паруса были смотаны на
реях, и кливер был на ролике. Суденышко выглядело весьма по-морскому и
впечатляюще. Водоизмещение приблизительно тонн двадцать, и все абсолютно
черное, даже крыша рубки. Сказать сейчас, после того, как все произошло, что
оно выглядело зловещим, большого ума не требует. И все же выглядело оно совсем
не как веселенькая прогулочная яхта. Смотрелось добротно сделанным, вполне
обжитым и каким-то неопределенным. Повинуясь первой заповеди матроса-любителя
- любопытству, я направил к нему свою шлюпку.
Я был еще на каком-то расстоянии от судна, когда увидел, что оно потеряло
ход и почти остановилось. Из кубрика выскочил человек, побежал на нос и отдал
якорь как раз вовремя, так как судно уже потащило отливом. Оно еще отошло
немного, на длину якорного каната, и застыло, покачиваясь на небольшом
отливном течении.
Это был один из тех занятных случаев, с которыми частенько сталкиваешься,
когда вот так встречаешься с человеком, с которым до того и словом не
перемолвился. Вот я в своей лодке плыву прямо на него, и вот он на своем
судне, и зеленая вода слева и справа. И, если бы я изменил курс, то вышло бы,
что я намеренно не желаю знать его. А если не менять курс, то я подплыву к
нему, и надо будет говорить с ним. Мне, собственно, ничего другого и не
оставалось.
Он был одет во все черное, а все, что не было скрыто одеждой - шея, кисти
рук и лодыжки - были белыми. Белыми не в том смысле, что он принадлежал к
белой расе, а белыми почти до б





Содержание раздела