Фрэнк Уолдо - Смерть И Рождение Дэвида Маркэнда
Уолдо Фрэнк
Смерть и рождение Дэвида Маркэнда
Американскому рабочему, который поймет
Предание говорит, что в день, всем людям
внушающий страх, в страшный день, когда
человек должен покинуть этот мир... четыре
стихии, составляющие его тело, вступают в
спор между собой: каждая хочет стать
свободной от других.
Книга Зогар
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДИН И Кo
1
Дэвид Маркэнд открыл глаза. Он знал, что увидит; он опять опустил веки.
- Воскресенье, - успокоил он себя и попытался заснуть снова. Он знал, что
во сне найдет освобождение от всего привычного: от латунных кроватей,
шелковых голубых одеял, стульев кленового дерева (чуть излишне изысканных
на его вкус). Но шорох мягких тканей под пальцами, перебирающими крючки и
пуговицы, шелест расчесываемых волос потревожили его. Он опять открыл
глаза и увидел, как одевается его жена. Элен сидела в полосе солнечного
света, проникавшего сквозь кремовые занавески. Окно было раскрыто, солнце
несло в комнату приглушенные шумы города. По Лексингтон-авеню проехал
автомобиль; поезд надземки налетел, взорвался и замер вдали на Третьей
авеню; топот копыт затих у дома, рассыпались шаги, хлопнула дверь:
молочница; еще поезд пронесся близко и мимо... все эти привычные звуки
солнечный луч нес к его жене, сливал с ее обнаженной рукой и плечом. Но не
было привычным то, что она так рано встала в воскресное утро. Маркэнд
вспомнил, что вот уже много дней Элен в ранний час поднималась с постели и
потихоньку уходила куда-то. К завтраку она уже бывала дома, и оттенок
удовлетворенности лежал на ее лице. Какого любовника навещает она на
рассвете? Маркэнд улыбнулся, и улыбка окончательно разбудила его. Они
необычны, эти уходы Элен? Но разве знакомое менее необычно? Вся жизнь,
какой она рождалась перед ним каждый день в короткий миг пробуждения
открывающихся глаз... все знакомое необычно. Всю зиму, день за днем, в нем
росло это чувство пробуждения, как рождения в необычном. Один миг - и это
чувство умирает, насмерть задушенное привычным и знакомым. К тому времени,
когда его большое тело поднималось с постели, он уже готов был все принять
как должное: тело и постель, жену, дом и службу. По было мгновение, когда,
как новорожденному младенцу, все казалось ему необычным, трепещущим на
грани живой жизни. А в живой жизни нет места необычному. Отчего? Маркэнд
чувствовал, что против этого восстает его инстинкт, требующий привычного и
знакомого. Этот миг пробуждения, в который жизнь казалась ему необычной,
заключал в себе недопустимый вызов. Утренний душ теперь стал для него
ритуалом. - Чтобы разбудить меня? Вернее, чтобы усыпить снова, погрузить в
лунатический сон повседневной жизни, в котором человек забывает, что его
тело, его работа, само его _присутствие здесь_ есть загадочный вызов,
ответить на который не может никто, так как никому не дано достаточно
долго быть пробужденным.
Вызов повторялся снова и снова, и Маркэнд вспомнил теперь, что уже
давно, в детские и юношеские годы, он слышал его. Тогда он думал, что
ответ даст жизнь; жизнь, прожитая как можно лучше (например, так, как
хотела бы его мать), скажет ему, что такое жизнь. Сказала ли она?
Воскресное утро; мартовское солнце, мягкое, как в апреле, окутывает
комнату весной. Убедившись, что больше ему не заснуть, Маркэнд
перевернулся на спину и закинул за голову руки, открытые до локтей,
вытянув их на тонком полотне наволок. Удержать это чувство необычного. Он
следил за тем, как одевалась его жена. Ее кожа, которую он так любит
ласкат
