Франке Герберт В - Стеклянная Западня
ГЕРБЕРТ ФРАНКЕ.
СТЕКЛЯННАЯ ЗАПАДНЯ
1
В сравнении с этим остальное не имело значения, и изменить уже ничего
было нельзя: майор должен умереть.
Абсолютно ровная территория казармы являла собой строгий квадрат. С
четырех сторон ее ограничивали четыре вытянувшихся по периметру здания. Лишь
складское помещение да еще машинный цех имели окна, остальные здания были
обращены внутрь двора глухими стенами, и назначение их было неизвестно.
В казарменном дворе располагались учебные плацы, полосы препятствий,
были проложены аккуратные дорожки, камнем вымощены площадки; несколько
бараков стояли вдоль и поперек площадки. Строения были серыми,
почва--желтой. Желтой были и форма, и лица солдат, и небо было желтым,
затянутое плотной дымкой небо, низко нависавшее над поселком. Огромная
казарма представляла замкнутый мир, мир в себе, мир желтых и серых оттенков.
Батальон выстроили на большом учебном плацу. Шесть тридцать--время
утренней поверки. В едином строю замер личный состав перед майором: по
десять в шеренгу тысяча солдат, перед ними на дистанции в три шага сотня
капралов, еще впереди, снова на дистанции в три шага, десять сержантов.
Майор стоял на значительном удалении от всех, одинокий и величественный,
выпрямившись во весь рост, лицом к строю. Его слова, усиленные миниатюрным
громкоговорителем, разносились по плацу. Он говорил о чести солдата, о
долге, о повиновении, о беспрекословном выполнении приказа. Ежедневно
произносил он эти слова, и строй внимал им с благодарностью. В них черпали
они веру, радость, воодушевление. И силы для нелегкой службы. И храбрость, и
мужество при боевых упражнениях.
"...Для солдата нет ничего дороже чести. Он должен быть всегда готов
встать на ее защиту. Всегда готов он поразить все, что угрожает воинской
чести..."
После поверки они разойдутся, приступят к выполнению конкретных задач:
начнутся упражнения в стрельбе, классные занятия, спортивная подготовка,
строевая под-готовка, и весь день в сознании их будут звучать эти слова.
Служба и в самом деле была тяжела, вечерами без сил, без мыслей падали они
на койки, но, даже проваливаясь в тяжелый сон, помнили эти слова и
чувствовали себя счастливыми.
"...Беспрекословное подчинение приказу--основа воспитания солдата.
Каждый из вас--звено в большой цепи, накрепко скованной подчинением.
Мгновенно и не задумываясь исполняет солдат приказ своего командира..."
Тысяча сто девять мужчин замерли, не шелохнувшись, под тяжело нависшим
желтым небом, вслушиваясь в слова майора.
Тысяча сто девять мечтали об одном--доказать свою высокую
боеготовность, оправдать оказанное им доверие. А один в строю мечтал убить
майора.
Абель стоял пятьдесят шестым в седьмой шеренге. Вместе со всеми,
замерев навытяжку, вслушивался он в слова майора и в то же время продумывал
сложный план. Неведомо сколько прожил он в казарме, не утруждая мозг ничем,
кроме текстов боевых песен, инструкций о порядке чистки оружия да
солдатского устава, который они зубрили на классных занятиях. А теперь мысли
его словно соскользнули с накатанной колеи, они отклонялись все дальше и
дальше, теряясь в неведомом бесконечном пространстве. Что-то, хранимое до
поры за семью печатями, вырвалось вдруг наружу, и теперь он бессилен был
контролировать этот процесс. Мысли неотступно кружились вокруг
одного--смерти майора. Смерть эта виделась как последовательная цепь
шахматных ходов, нацеленная на неотвратимый мат, как просчитанная система
уравнений со многими неизвестными, имеющая, о
