Формен Генри - Дети Земли
Генри Д. Формен
Дети земли
Крот знания - вот как я всегда называл Майкла Трюсдела. В поисках знания
он копался в точности так, как копается крот в поисках пищи, и то, что он
находил на своем пути, поглощал жадно, быстро, не задумываясь о вкусе.
Этнография была предметом всех его изысканий, и для него не существовало таких
вещей, как устные рассказы, предания и легенды: он признавал только строго
научные данные и факты.
А посему то, что рассказал он мне при нашем последнем свидании в такой
бессвязной форме, с такой страстностью, произвело на меня глубокое впечатление
и осталось в памяти на всю жизнь. Он усвоил привычку появляться внезапно, без
всякого предупреждения, в моей хижине неподалеку от каньона Батт и производить
словесный взрыв, который ни с чем не сравним.
- Разреши мне переночевать у тебя.
Он не стал ждать ответа, бросил в угол свою походную сумку с пристегнутым
к ней одеялом, плюхнулся в кресло - и начался взрыв.
- Ага! Новый коврик работы индейцев навахо! Знаешь, какая это работа?
Плохая работа. Я поговорю с ними. Спешка и нерадение. Все становится
стандартным. Есть у тебя что-нибудь испить? Вода? Молоко?
Утолив жажду в тот последний памятный вечер, он откинулся на спинку стула
и закрыл глаза, как смертельно уставший человек.
- Куришь? - спросил я, бессознательно подражая его отрывочной, лаконичной
манере говорить.
- Курить - курить? Да - трубка. Странно! - воскликнул он вдруг со своей
обычной непоследовательностью. Белые - белые индейцы - вот что я подумал
вначале. Я уже почти забыл о них. Но сейчас они пришли мне на память.- Он
рассмеялся.- Слыхал о таком племени. Где-то в Центральной Америке. Хотя те все
альбиносы. Но эти - здесь никакого альбинизма... Нет, нет!
- Что такое ты болтаешь, Майкл? - сказал я, невесело улыбнувшись и
протягивая ему трубку и банку с табаком.
- Эти люди... я хочу сказать, никакого альбинизма здесь нет,- пробормотал
он, машинально набивая трубку.- Они поднялись на поверхность... О, я уверен,
что люди эти подземные, Билли! Иначе теперь о них я и думать не могу. Бог мой,
кто бы мог этому поверить? Сам не поверил бы никому понаслышке. Скажи, Билли,
ты большой знаток этнографии? :
- Ни черта в ней не смыслю! - рассмеялся я,- А в чем дело? Что-нибудь не
так?
- Нет, нет, ничего такого. Но эти вот люди, которых я покинул... Должен
вернуться к ним. Дети - вряд ли ты можешь это понять - дети земли...
- Подтянись, старина. Говори яснее,- сказал я, кладя руку ему на плечо и
продолжая смеяться.- Выкладывай, что у тебя на душе. Знаю, что ты не любишь
говорить по порядку, тем не менее...- Я тоже закурил трубку и растянулся в
кресле напротив него.- Расскажи мне все как следует, Майкл, с самого начала.
Что было с тобой, что случилось? Может, индейцы хопи показали себя дурно в
чем-нибудь?
- Хопи - нет! - Он выпустил слова вместе с дымом. - Разве я тебе не
рассказывал? Очень странные люди. Билли. Новый народ. Вышли на поверхность -
из земли. Ты что-нибудь смыслишь в этнографии? Ты, кажется, сказал, что мало
знаком с этой наукой? Ну что ж...
И слово за словом, одну фразу за другой, быстро и непоследовательно,
начиная с конца и добираясь до начала, Майкл рассказал мне всю историю. Я не
стану пытаться- да и было бы бесполезно - передавать его отрывистую,
неспокойную манеру говорить. Но впечатление он произвел на меня необычайное, и
мне теперь понятно, почему его письменные доклады Смитсоновскому Институту (я
видел впоследствии некоторые из них) представляют собой о
