Фицджеральд Френсис Скотт - Опять Вавилон
Фрэнсис Скотт Фицджеральд
ОПЯТЬ ВАВИЛОН
I
А мистер Кемпбелл где? - спрашивал Чарли.
- Уехал в Швейцарию. Мистер Кемпбелл сильно болеет, мистер Уэйлс.
- Это грустно. Ну, а Джордж Хардт?
- Вернулся в Америку, работает.
- А где Кокаинист?
- На той неделе заходил к нам. Мистер Шеффер, друг его, этот определенно в
Париже.
Полтора года, и всего двое из длинного перечня знакомых имен. Чарли
набросал в записной книжке адрес и вырвал листок.
- Увидите мистера Шеффера, передайте ему, - сказал он. - Тут адрес моих
родных. Я еще не решил, где остановиться.
Париж опустел, но это было не так уж худо. Настораживало гнетущее,
непривычное затишье в баре отеля "Риц". Американский дух исчез - теперь здесь
невольно хотелось держаться вежливым гостем, не хозяином. Бар вновь отошел к
Франции. Чарли ощутил затишье сразу, едва только вылез из такси и увидел, что
швейцар, которому в такой час обыкновенно вздохнуть было некогда, судачит у
служебного входа с chasseur[*Посыльный (франц.)].
Он двинулся по коридору, и лишь одинокий скучающий голосок долетел до него
из дамской комнаты, когда-то полной щебетанья. Свернув в бар, он прошел
пятнадцать шагов до стойки по зеленому ковру, глядя по старой привычке прямо
перед собой, сел, поставил ногу на опору, а уж тогда повернулся, осмотрелся
кругом, и лишь чей-то одинокий взгляд, оторвавшись от газеты, вспорхнул
навстречу ему из угла. Чарли спросил, нет ли старшего бармена Поля, который в
те дни, когда на бирже еще играли на повышение, приезжал на работу в
собственном несерийной модели автомобиле - хоть, правда, из понятной
щепетильности оставлял его за углом. Но Поль был сегодня в своем загородном
доме, и новости рассказывал Аликс.
- Нет, хватит, - сказал Чарли, - я нынче соблюдаю меру.
Аликс поздравил его.
- А года два назад вы крепко налегали.
- Теперь - кончено, - уверил его Чарли. - Точка. Держусь полтора с лишним
года, даже больше.
- Каково сейчас в Америке?
- Я в Америке не был уж сколько месяцев. Веду дела в Праге, представляю
кой-какие предприятия. Туда обо мне не дошли слухи.
Аликс улыбнулся.
- Помните, когда Джордж Хардт давал холостяцкий ужин, что здесь
было?-сказал Чарли. - А кстати, что с Клодом Фессенденом, где он?
Аликс доверительно понизил голос:
- В Париже, только теперь не показывается сюда. Поль не пускает. У него
тут счетов набралось на тридцать тысяч франков, больше года пил, обедал, да и
ужинал большей частью - и все в долг. А под конец, когда Поль сказал, что надо
платить, дал негодный чек.
Аликс сокрушенно покачал головой.
- Понять не могу, такой приличный человек, и вот поди ты. Теперь к тому же
разнесло всего... - Он очертил ладонями пузатое яблоко.
Чарли смотрел, как рассаживается в углу стайка писклявых педерастов.
Этих ничто не берет, думал он. Повышаются и падают акции, люди слоняются
без дела или работают, а им все нипочем. Ему становилось тягостно здесь. Он
попросил у Аликса игральные кости, и они кинули, кому платить за выпивку.
- Надолго сюда, мистер Уэйлс?
- Дня на четыре, проведать дочь.
- О-о! Так у вас есть дочка?
Снаружи, сквозь тихий дождик, дымно мерцали вывески, огненно-красные,
газово-синие, призрачно-зеленые. Вечерело, и улицы были в движении; светились
бистро. На углу бульвара Капуцинок он взял такси. Мимо, розоватая,
величественная, проплыла площадь Согласия, за нею логическим рубежом легла
Сена, и на Чарли внезапным нестоличным уютом повеяло с левого берега.
Он велел шоферу ехать на авеню Опера, хотя это был крюк.
