Фармер Филип Жозе - Любовники
ФИЛИП ФАРМЕР
ЛЮБОВНИКИ
СЭМУ МАЙНЗУ, КОТОРЫЙ ВИДЕЛ ГЛУБЖЕ, ЧЕМ ДРУГИЕ
1
«Надо выбираться, – расслышал Хэл Ярроу чье-то дальнее бормотанье, – Где-то
же должен быть выход».
Он проснулся в момент старта и понял, что это его собственные слова. И что
они, сказанные в миг пробуждения, вдобавок, никак не связаны с тем, что мысленно
предначерталось. Предначерталось одно, а выскочило спросонья совсем другое.
Но о чем это он? И где он? Он что, наяву побывал в иновремени, или то было
антиистинное мысленное предначертание? Но такое живое и яркое, что не вдруг
воротишься, в обступивший истиннизм?
Взгляд на рядом сидящего – и все стало на места. Он в салоне рейсовика на
Сигмен-сити, идет 550-й год от Рождества Сигмена ("А по старому стилю – 3050-й
от Рождества Христова", – подсказала университетская обстоятельность). И не
побывал он на неведомой планете за сотню световых лет отсюда во времени и
пространстве, будто мысленно предначертая или покинув свой век. И не предстал
пред очи всеславного Айзека Сигмена, Впередника, да будет вовек истинно его имя.
Сосед искоса глянул на Хэла. Тощий малый, скулы торчат, прямые черные
волосы, карие глазенки с монголоватой складочкой на веках. Светло-голубой мундир
инженерского сословия, на груди слева – алюминиевая эмблемка высшего разряда.
Вероятно, электронщик со степенью от какого-то более или менее солидного
политехникума.
Сосед вежливо поперхал и сказал по-американски:
– Тысяча извинений, авва. К вам без разрешения обращаться не положено, я
знаю. Но вы мне что-то сказали, когда проснулись. А поскольку вы в этом отсеке,
мы временно как бы на равных. Иначе я прежде сдох бы, чем лезть с вопросами. Я
же не какой-нибудь там Сэм Длиннонос!
Он нервно хохотнул и продолжил:
– Невольно слышал, как вы стюардессе врезали, когда она набралась наглости
посадить вас сюда. Я не ослышался? Вы действительно сказали, что вы шпак?
Хэл засмеялся и ответил:
– Не «шпак», а «ШПАГ». Широкопрофильный адъюнкт-генерал, сокращение по
первым буквам. Вы ослышались, но, впрочем, не слишком. Узкопрофильные честят нас
именно «шпаками».
Вздохнул при мысли об унижениях, которые приходится терпеть, будучи
презираем узкими спецами. И отвернулся к окну: не хотелось поощрять случайного
спутника на разговорчики. Увидел вдалеке и выше яркое полотнище света: наверняка
линкор входит в атмосферу. Вояки. Гражданских судов – раз-два и обчелся, они
ходят медленней и приземляются без помпы.
Шестьюдесятью километрами ниже горбом стоял североамериканский материк.
Сплошное зарево с небольшими разрывами там и сям и причудливой темной полосой у
края. То ли горным хребтом, то ли водным пространством, где человек еще не
умудрился приткнуть жилье или заводишки. А так – сплошной город. Мегалополис.
Подумать только! – триста лет назад на всем материке двух миллионов народу не
набралось бы. А через полсотни годков, если только не случится какой-нибудь
заварухи, вроде войны между Союзом ВВЗ и Республиками Израиля, население
Северной Америки составит четырнадцать, а то и все пятнадцать миллиардов!
Единственным незастроенным пятном, причем сознательно, был Природный
заповедник Гудзонова залива. Он, Хэл, покинул заповедник всего четверть часа
тому назад, и уже тошно было от того, что нескоро попадет туда вторично.
Еще раз вздохнул. Природный заповедник Гудзонова залива. Деревья тысячами,
горы, привольные голубые озера, птицы, лисы, кролики, даже рыси, если егеря не
врут. И всего этого – по пальцам перечесть, лет через деся
