Труайя Анри - Снег В Трауре
Анри ТРУАИЯ
СНЕГ В ТРАУРЕ
Перевод с французского Г.Шумиловой
Анонс
Обломки самолета на фоне снежного пика. Чудная красота альпийского
пейзажа и драма человеческих судеб.
"Она была хороша собой. Родом из Индии. Ее жизнь висела на волоске.
Исай не знал, как с ней заговорить. Он спросил: "Вы ранены?" глаза были
по-прежнему закрыты. Наверное она не услышала его. Он снял со спины рюкзак,
открыл его, вынул бутылочку с виноградной водкой. Осторожно приподнял
женщину, придерживая за спину.
Поднес к ее мягким бледным губам металлическое горлышко. Жидкость
потекла ручейком по подбородку. Она непроизвольно глотнула. Веки дрогнули,
приоткрылись. Глаза были, как у лошадки, черные, выпуклые и кроткие. Ясный
взгляд скользнул по лицу Исая..."
Глава 1
Со дна балки, из-за зарослей покрытого инеем кустарника донеслось
протяжное блеяние. Овцы издалека почуяли человека. Исай Водань ни с того ни
с сего рассмеялся и прибавил шагу, подставляя лицо холодному ветру. Ему не
терпелось увидеть овец - хоть стадо его и небольшое, да вся скотина, как на
подбор, гладкая, с густой шерстью. Весной он выводил ее на склоны гор и
оставлял до холодов на вольных кормах. С апреля, раз в месяц, навещал
стадо, добираясь до него за четыре часа быстрой ходьбы, осматривал овец,
пересчитывал - напоминал о себе. Без него скотина не стояла на место, овцы
бродили по горам в поисках сочных трав и удобных пастбищ. Он всегда без
труда отыскивал их: они сбивались в кучу вокруг старшей овцы, вместе с ними
- новорожденные ягнята, которые вздрагивали при приближении человека.
Теперь, с наступлением ноября, их надо было отвести в деревню, где они
простоят в хлеву до весны. Исай сунул в рот два пальца и заливисто
свистнул, предупреждая о своем приходе. Сердце билось, как перед любовным
свиданием. Раздвинув заиндевелые кусты, он встал на краю обрыва. Высокий,
длинноногий, сухопарый, узкий в бедрах, широкий в плечах, он, казалось,
вышел из земли вместе с грудой камней и туго сплетенными корнями.
Купленные в Бонневале штаны пузырились на коленях. Коричневая
грубошерстная куртка болталась на плечах. У него было худощавое лицо с
крупными чертами и обветренной, потрескавшейся кожей, голова его была
высоко поднята. Круглые голубые глаза под выгоревшими на солнце бровями
светились детской радостью. Когда он улыбался, то казался совсем молодым.
- Так вот вы где, проказницы, - проворчал Исай.
Ничего не скажешь, пастбище было прекрасно выбрано. Снег еще не лег в
этой укрытой от ветров впадине. Овцы мирно паслись, рассыпавшись по ковру
из гальки и мхов. Одна, изнемогая от обильной пищи, опустилась в
молитвенной позе на передние лапы. Две другие, упершись друг в друга лбами,
блаженно жевали жвачку. Ягненок с короткой курчавой шерсткой сорвался с
места, подпрыгнул и уткнулся в материнский бок. Исай вслух, не спеша
пересчитал свое богатство.
- Четырнадцать овец, принадлежащий общине баран и трое ягнят - один,
наверное, родился на прошлой неделе.
Он наклонился и ловко, в три прыжка, добрался до дна оврага.
Неповоротливые, покрытые густой пеной грязной шерсти, овцы глядели на
пришедшего из долины хозяина.
Сердце Исая наполнилось гордостью. Он запустил руку в набитую солью
полотняную сумку. Старшая, Мунетта, нежно заблеяла, приветствуя его.
- Ах, ты рада меня видеть, - пробормотал Исай. - Ты уже думала: куда
это он запропастился...
Мунетта лизала ему пальцы теплым шершавым языком. За ней потянулись
другие в надежде получить свою порцию соли. И вот уже он ст
