Тревор Уильям - Внизу У Фитцджеральда
Уильям Тревор
Внизу у Фитцджеральда
Отец будет не торопясь выковыривать из раковин устриц. Сесилия -
рассказывать о школе, братьях и, конечно, о матери, потому что не
вспомнить о ней просто невозможно. Попадется на язык и Ронан, но отец
всегда нормально относился к ее отчиму, так что это не вызовет неловкости.
- По-моему, устрицы сегодня удались, - заметит, как обычно, официант
Том, перед тем как поставить перед отцом Сесилии вторую пинту портера.
- Замечательно, Том, - незамедлительно ответит отец, и тогда Том
спросит у Сесилии, как ей понравился стэйк, и не пережарена ли картошка.
Потом он произнесет кличку одной из скаковых лошадей, а отец,
неодобрительно вздохнув и задумчиво поджав губы, сообщит, что он думает по
ее поводу.
Встречи в устричном баре Фитцджеральда - нижний этаж углового здания -
прошли через все детство Сесилии, как нанизанные через равные промежутки
бусинки, и никогда потом она не могла их забыть. Дублин в 1940-м году
сильно отличался от того, чем он стал позже; сама она тоже стала другой.
Сесилии было пять лет, когда отец впервые привел ее к Фитцджеральду, через
год после того, как разошлись родители.
- А скажи-ка мне, - спросил он некоторое время спустя, когда она
чуть-чуть подросла, - ты уже решила, чем собираешься заниматься?
- Ты имеешь в виду после школы?
- Да, я понимаю, что спешить пока некуда. Но все-таки тебе ведь скоро
будет тринадцать.
- В июне.
- Я знаю, что в июне, Сесилия, - он рассмеялся, не донеся до рта стакан
с портером. Он смотрел на нее, заслонив стаканом половину лица, и его
светло-голубые глаза забавно моргали - ей всегда очень нравилось, как это
у него получается. Отец был крупным мужчиной с лысой загорелой головой и
веснушками, рассыпанными по рукам, лбу и носу.
- Я не знаю, что буду делать, - ответила она.
- Умыкнет тебя какой-нибудь парнишка. Так что можешь не волноваться. -
Он проглотил еще одну устрицу и вытер рот салфеткой. - Как мать?
- Нормально.
Он ни разу не сказал плохого слова о матери, как и она о нем. Когда
Сесилия была еще маленькой, он подъезжал на старом дырявом корыте "морисе"
прямо к их дому в Чапелизоде и забирал Сесилию. Они перекидывались с
матерью несколькими словами, а если дверь открывал Ронан, или если тот
возился в саду, отец спрашивал у него, как дела, словно между ними никогда
не было недоразумений. Сесилия не понимала, как такое может быть, но
смутные воспоминания о временах, когда отец жил с ними, лишь изредка
прорывались на поверхность сознания. Вот они сидят в гостиной у камина, и
он читает ей книжку - какую, она не помнит. "Ты юбку на левую сторону
надела", - говорит он матери и смеется, потому что сегодня первое апреля.
Отец с Ронаном делали мебель - в Чапелизоде неподалеку от их дома у них
были две большие мастерские.
- Счастливчик, - добавил он теперь, когда они сидели у Фитцджеральда, -
парень, которому ты достанешься.
Она покраснела. Школьные подружки часто болтали о замужестве, но не
всерьез.
Марин Финнеган была влюблена в Джеймса Стюарта, а Бетти Блум - в
мальчика по имени Джорж О'Малли - все это было глупо, на самом деле.
- Трудный случай, - обратился к отцу человек в толстом свитере: он как
раз проходил мимо них и направлялся к бару. - Есть шанс заработать на
Персе?
Отец покачал головой, и человек кивнул, соглашаясь с его вердиктом. Он
подмигнул Сесилии, как это часто делали все отцовские друзья, когда хотели
показать, что ценят его мудрость в лошадиных делах. Человек отошел, и отец
сказал, что
