Томан Йозеф - Калигула, Или После Нас Хоть Потоп
Йозеф Томан
Калигула, или После нас хоть потоп
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
1
Рваные клочья тумана неслись над морем. В зелено-черных волнах еще
дремала ночь. Дул азийский ветер. Под его резкими порывами желтоватый
парус пузырился и трепетал. Три ряда весел мерно рассекали волны. Военный
корабль "Евтерпа", пожирая волны, несся на запад к родным берегам.
Дул азийский ветер. Добрый ветер. И благом были дары Азии для Рима:
киликийская пшеница, сирийский пурпур и фрукты, индийский муслин, арабское
золото и благовония, ливанские кедры, драгоценные камни. Добрым был
восточный ветер и для "Евтерпы", которая везла в Рим редкий груз: военного
трибуна шестого легиона Луция Геминия Куриона, помощника и приближенного
легата Вителлия, со свитой и центурией войска.
Луций проснулся на жестком ложе единственной на судне каюты. В
корабельном оконце виднелись лохмотья стелющегося над морем тумана. Рваные
клочья поднимались вверх, соединялись, расплывались, таяли. Луцию их
причудливые очертания напоминали знакомые предметы и лица тех, о ком он
думал: вот мелкие завитки тумана вокруг бледного просвета -- это ее лицо в
кольцах кудрей. Лицо его невесты Торкваты. Нежное, светлое, любимое.
Верная, верная. Луций прикрыл глаза. На Востоке он не жил аскетом. Но
образ белоликой римлянки, его будущей жены, мечта о жизни с ней были
сильнее мимолетных увлечений. Луций потянулся и раскрыл объятия: Торквата!
Скоро я буду с тобой!..
Он поднял голову. Круглый клок тумана несся вниз, к волнам, напоминая
венок героя, который, вероятно, ждет его в Риме. На три месяца доверил ему
легат Вителлий командование легионом. И фортуна была благосклонна к Луцию.
Он победил во всех схватках с дикими парфянами, которые непрерывно
угрожали дальним границам Римской империи. Он проявил мужество и отвагу. И
более того -- выказал дальновидную осторожность в переговорах. "Клянусь
Юпитером, Луций Геминий Курион будет великим человеком", -- начертал легат
Вителлий в послании к римскому сенату, которое Луций должен лично вручить
Макрону, первому приближенному императора.
Луций улыбался. Скоро его голову украсит золотой венок сената, а шею
обовьют белые руки Торкваты. Жизнь сверкает только красками радости, жизнь
-- это песнь Анакреона. Ave Roma, regina mundi! [*] И все-таки есть нечто,
нарушающее душевный покой Луция, черная тень нависла над его радостными
ожиданиями. Неизвестность. Вопрос давно возникший и неразрешенный: почему
шестой легион неожиданным приказом отозван из Сирии в Рим? Почему так
спешно в середине зимы, при "закрытом" море, вызван в Рим он, Луций?
Почему оставлен в Азии и назначен прокуратором Иудеи легат Вителлий? Луций
должен был еще два месяца пробыть в Сирии до положенного трехлетнего срока
-- и вдруг это неожиданное возвращение! Почему? Почему? Останется легион в
Риме? Может быть, что-то готовится в Вечном городе? Может быть, что-то
случилось дома?
[* Приветствую тебя, Рим, царь мира! (лат.). -- Здесь и далее
примечания переводчика.]
Туман рассеялся, растворился в воде. Море даже на вид казалось
холодным. Непроницаемо было лицо моря.
Кто же ответит на вопрос, который тернием застрял в мозгу, кто вынет
этот колючий шип и когда? Боги, кто и когда?
Страх жег Луция, более всего боялся он, что неладное творится дома.
Из-за отца. Образ мыслей Сервия Геминия Куриона, влиятельнейшего из
римских сенаторов, был известен всякому. Но из-за него император не стал
бы вызывать в Рим сирийский легион. Могли бы обойтись одним палачом.
Мучительная
