Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Тенн Уильям - Хранитель


УИЛЬЯМ ТЕНН
ХРАНИТЕЛЬ
Аннотация
Солнце вотвот должно превратиться в сверхновую и люди бежали, прихватив с собой самое необходимое. Но что самое необходимое? Хранители считали, что нет ничего важнее искусства, но победил рационализм.

Их увозили силой, но один всетаки сумел остаться, чтобы умереть вместе с тем, что он считал ценнее человеческой жизни.
9 мая 2190 года.
Ну что ж, я добился своего! Меня едва не обнаружили, но, к счастью, я довольно подозрителен по складу характера. Мое завоевание, мою победу чуть не похитили у меня, но я им оказался не по зубам.

И теперь я счастлив запечатлеть в своем завещании и житии, что вступаю в последний год жизни.
Нет, чтобы быть более точным: этот последний год моей жизни, который мне предстоит провести в открытой гробнице, начался сегодня ровно в полдень. Именно тогда, спустившись во второй подвальный этаж Музея Современной Астронавтики, я трижды с перерывами включил шкалу приемника и трижды получил неопровержимо отрицательные результаты.
А это означало, что я, Файятиль, остался единственным живым человеком на Земле. Сколько сил мне потребовалось на то, чтобы достичь этого!
Но теперь — я не сомневаюсь — все позади. На всякий случай в течение еще следующей недели я буду раз в день спускаться и проверять показания антропометра, но, думаю, шансов на положительный ответ уже не осталось.

Я пережил последнюю и окончательную схватку с властью и победил. Меня оставили в покое в моей усыпальнице, и теперь мне остается лишь наслаждаться.
А это не составит трудности. В конце кондов, я готовился к этому в течение многих лет!
И все же, стаскивая с себя синюю бериллитовую униформу и поднимаясь наверх к солнечному свету, я не мог не вспомнить других: Грузмена, Прежо и даже МоДики. Они могли бы быть сейчас со мной, будь в них чуть меньше академического пыла и чуть больше разумного прагматизма.
В какомто смысле жаль. Но, с другой стороны, их отсутствие делает мою вахту еще более торжественной и славной.

Опустившись на мраморную скамью между героическими фигурами Розинского — Звездоплавателя и Звездоплавательницы, я передернул плечами и отогнал от себя воспоминания о Грузмене, Прежо и МоДики Они проиграли. Я победил.
Откинувшись назад, я позволил себе расслабиться впервые за последний месяц. Я взглянул на огромные бронзовые фигуры, высившиеся над моей головой, позы которых говорили о неудержимом стремлении к звездам, и почувствовал, что не могу удержаться от смеха.

Мне впервые пришло в голову, насколько не соответствовало моим целям место моего укрытия — только представить себе, Музей Современной Астронавтики! Предельное нервное напряжение и постоянный страх, которые я испытывал на протяжении последних пяти дней, вырвались наружу — я разразился истерическим хохотом, отдававшимся гулким эхом, и справиться с ним я не мог. Мой гомерический смех привлек оленей из музейного парка: они, замерев перед мраморной скамьей, устремили свои влажные глаза на Файятиля, последнего человека на Земле, который давился, кашлял и хрипел, заходясь в восторженном хохоте.
Не знаю, сколько бы еще продолжался этот приступ, но солнце заслонило облачко — обычное летнее облачко, ничего особенного. Но это отрезвило меня. Смех мой оборвался, словно лишившись своего источника, и я уставился вверх.
Облако проплыло дальше, и солнечный свет снова хлынул на Землю, но я невольно вздрогнул.
Две беременные самочки подошли поближе, наблюдая за тем, как я потираю шею: я так смеялся, что в ней чтото хрустнуло.
— Ну что, мои милые, — зам





Содержание раздела