Твен Марк - Правдивая История, Записанная Слово В Слово, Как Я Ее Слышал
Твен Марк
Правдивая история,
записанная слово в слово,
как я ее слышал
Был летний вечер. Сумерки. Мы сидели на веранде дома, стоявшего на
вершине холма, а тетка Рэчел почтительно присела пониже, на ступеньках, как
подобает служанке, да притом еще цветной. Она была высокого роста и крепкого
сложения; и хотя ей перевалило уже за шестьдесят, глаза ее еще не померкли и
силы ей не изменили. Нрав у нее был веселый и добродушный, и смеяться ей
было так же легко, как птице петь. Теперь она, как обычно по вечерам,
оказалась под огнем - иными словами, под градом наших шуток, что доставляло
ей огромное удовольствие. Она покатывалась со смеху, закрывала лицо руками и
тряслась и задыхалась в припадке веселья. В одну из таких минут я посмотрел
на нее и сказал:
- Тетка Рэчел, как это ты ухитрилась прожить на свете шестьдесят лет и
ни разу не испытать горя?
Она замерла. Наступила тишина. Потом она повернула голову и, глядя на
меня через плечо, сказала без тени улыбки:
- Мисту Клеменс, вы не шутите?
Я удивился и тоже перестал смеяться. Я сказал:
- Ну да, я думал... я полагал... что у тебя никогда не бывало горя. Я
ни разу не слышал, чтобы ты вздыхала. Твои глаза всегда смеются.
Она повернулась ко мне, полная волнения:
- Знала ли я горе? Мисту Клеменс, я вам расскажу, а вы судите сами. Я
родилась среди рабов; я знаю, что такое рабство, потому что сама была
рабыней. Ну вот, мой старик - муж мой - любил меня и был ласков со мной,
точь-в-точь как вы ласковы с вашей женой. И были у нас дети - семеро деток,
- и мы любили их, точь-в-точь как вы любите ваших деток. Они были черные, но
бог не может сделать детей такими черными, чтобы мать не любила их и
согласилась расстаться с ними, - нет, ни за что, даже за все богатства мира.
Ну вот, я росла в Виргинии, а моя мать росла в Мэриленде; и как же она
гордилась тем, что родилась в таком аристократическом месте! Было у ней одно
любимое присловье. Выпрямится, бывало, подбоченится и скажет: "Что я, в
хлеву родилась, чтоб всякая дрянь надо мной смеялась? Я из тех цыплят, что
от Старой Синей Наседки - вот кто я такая!" Это они себя так величают - те,
которые родились в Мэриленде, - и гордятся этим. Да, это было ее любимое
присловье. Я никогда его не забуду, потому что она часто повторяла его и
сказала в тот день, когда мой Генри ободрал руку и чуть не проломил себе
голову, а негры не поспешили помочь ему. Да еще сказали ей что-то поперек. А
она подбоченилась и говорит: "Слушайте, негры, разве я в хлеву родилась,
чтоб всякая дрянь надо мной издевалась? Я из тех цыплят, что от Старой Синей
Наседки, - вот кто я такая!" - и унесла ребенка на кухню и сама сделала
перевязку. Я тоже повторяю это присловье, когда сержусь.
Ну вот, как-то раз говорит моя старая мисси: я, мол, разорилась и
продаю всех своих негров. Как услыхала я, что она повезет всех нас в Ричмонд
на аукцион, я - господи боже ты мой! - я сразу поняла, чем это пахнет.
Одушевляясь рассказом, тетка Рэчел поднималась все выше и теперь стояла
перед нами во весь рост - черный силуэт на звездном небе.
- Нас заковали в цепи и поставили на высокий помост - вот как эта
веранда, - двадцать футов высотой; и народ толпился кругом. Много народу
толпилось. Они подходили к нам, и осматривали нас, и щупали нам руки, и
заставляли нас вставать и ходить, и говорили: "Этот слишком старый", или:
"Этот слабоват", или: "Этому грош цена". И продали моего старика и увели
его, а потом стали продавать моих детей и уводить их, а я давай пл
