Твен Марк - Иностранная Переписка
Марк Твен.
ИНОСТРАННАЯ ПЕРЕПИСКА
Несчастная я жертва своей проклятой привычки навязывать всем
непрошеные услуги! Никто меня не просил помогать церковному совету собора
Милосердия в подыскании настоятеля; я сам залез в эту историю в порыве
дурацкого энтузиазма и сам же накликал беду на свою голову! Тех
священников, которых я хотел завербовать, я все равно не завербовал, зато
на меня градом посыпались дешевые захолустные проповедники, и я сам
испугался содеянного. Боюсь, что я пробудил дух, который мне уже не удастся
успокоить. Достаточно процитировать в качестве образца одного из 48 писем,
полученных мною из отдаленных мест, чтобы стало понятно, какой интерес
вызвала опубликованная мною переписка.
От его преподобия мистера Брауна:
"Замок. Саранчи, 1865 г.
Брат Твен! Чувствую, что наконец мне представился случай отплатить
хотя бы частично за бесчисленные блага, которые сыпались - сыпались золотым
дождем - на мою недостойную голову. Если Вы поможете мне получить место в
соборе Милосердия, я дам свое согласие немедленно, и меня удовлетворит
любая плата; хоть я и поступлюсь при этом многими земными благами и причиню
чудовищное горе моей любящей пастве, но душа моя слышит призыв, и не мне,
скромному слуге господнему, отказываться от повиновения. (Клякса, которую
Вы видите в этом месте,- от моей слезы!) Скорблю при мысли о том, что
придется покинуть возлюбленную паству, простите сентиментальность, мой
друг, но я как пастырь заботился о ней многие годы, растил ее, кормил
духовной пищей и стриг,- ах и стриг же ее! Не могу продолжать - слезы душат
меня. Но я возьму с собора Милосердия меньше любого американского
священника, только бы Вы мне исхлопотали это местечко. Посылаю Вам свои
проповеди в качестве образцов - несколько специально написанных и несколько
взятых из книг, но отредактированных...
Ваш покорнейший слуга Т. Сент-Мэтью Браун".
Все они просят место в соборе Милосердия. Все они будут рады жалованью
в 7000 долларов в год. Все готовы пожертвовать земными благами, порвать
самые дорогие их сердцу связи и покинуть родные места, чтобы сражаться за
святую веру в нашем прекрасном храме. Все они убеждены, что могут приносить
больше пользы и лучше служить своему владыке, если им позволят расширить
поле деятельности. Все они убеждены, что души их не могут больше оставаться
взаперти. И они рвутся приехать сюда, чтобы расправить крылья. Но самое
ужасное то, что своими глупостями они отравляют жизнь мне: шлют свои
проповеди мне, едут сюда, и являются прямо ко мне домой, и сваливают свой
багаж у меня в прихожей, и занимают силой мою спальню, и с бою садятся за
мой стол, вместо того чтобы досаждать церковному совету собора Милосердия,
которому по штату положено быть жертвой! Чего ради они все лезут ко мне?
Я-то здесь при чем? Да ведь я даже не хожу в эту церковь, и приглашение
пасторов на работу имеет ко мне такое же отношение, как к алжирскому бею!
Хоть бы они перестали меня мучить! Я влип в эту историю по неосторожности,
не подумав, и, если мне удастся благополучно выпутаться, я никогда больше
не стану вмешиваться в такие дела, честное слово, не стану!
Я держу нескольких слуг, но все они уже замучены до предела. Моя
экономка находится на грани бунта. Вчера она заявила мне: "Скоро я,
кажется, вытурю кое-кого из священников!" И так оно и будет. А мне жаль.
Разве можно не пожалеть священника, когда видишь, что его "турнули" из
твоего дома? Но как мне быть? Я тут беспомощен. Начну заступаться - меня
са
