Танидзаки Дзюн-Итиро - Похвала Тени (Рассказы)
Дзюнъитиро ТАНИДЗАКИ
ПОХВАЛА ТЕНИ
Анонс
Танидзаки Дзюнъитиро (1886-1965) остается одним из самых популярных
японских прозаиков на Западе. Блестящий стилист и эстет, он сумел передать
в своих пронизанных эротизмом произведениях магические чары "дьявольской
красоты".
Комментарии. И. Львова
СОДЕРЖАНИЕ
Слово о писателе. Т. Григорьева
РАССКАЗЫ:
ТАТУИРОВКА. Перевод А. Долина
ЦЗИЛИНЬ. Перевод В. Мазурика
МАЛЕНЬКОЕ ГОСУДАРСТВО. Перевод И. Мотобрывцевой
ЛИАНЫ ЁСИНО. Перевод И. Львовой
РАССКАЗ СЛЕПОГО. Перевод И Львовой
ИСТОРИЯ СЮНКИН. Перевод А. Долина
ПОХВАЛА ТЕНИ. ЭССЕ. Перевод М. Григорьева
Словарь японских слов
СЛОВО О ПИСАТЕЛЕ
В чем сила Танидзаки? Эту силу ощущаешь, читая его вещи: они не
отпускают. И трудно сказать, почему именно. Слово ли обладает магической
силой или то, о чем рассказывает писатель. Талант, видимо, всегда тайна,
рассудок здесь бессилен. Тогда нужно ли "Слово о писателе", которого звали
Танидзаки Дзюнъитиро и который родился в 1886-м и скончался в 1965 г.?
О мастерах писать непросто. Сколь ни верна истина, что повести говорят
сами за себя, однако есть в национальном творчестве нечто особое, что
обусловлено традиционным образом мышления и потому нуждается в комментарии.
Талант непостижим, но то, что питает его, позволяет ему осуществиться, что
переходит из поколения в поколение - гений или дух народа, - доступно
знанию.
Танидзаки не вошел бы в мировую литературу, если бы не был
национальным писателем, воплощающим вековую традицию. Но раз Танидзаки
вошел в мировую литературу, значит, он говорит на том языке, который в
принципе доступен каждому. Национальное достояние не может не быть
всеобщим, и именно потому, что оно национально; так и личность писателя не
может быть истинной, если не исходит из национальных глубин. Наверное,
талант для того и приходит в мир, чтобы потенциально всеобщее сделать
действительно всеобщим.
Танидзаки национальный и очень личностный писатель. С одной стороны,
он, можно сказать, пропустил через себя всю японскую классику, к которой
приобщался с юных лет, с другой - каждый раз воплощал в слове то, что
бередило его душу. Акутагава Рюноскэ восхищался его образованностью уже
тогда, когда Танидзаки находился в начале пути и был увлечен европейцами:
"Его классическое образование удивительно глубокое, что обнаруживается в
его стиле... среди всех японских писателей только Мори Огай знает классику
так же, как Танидзаки Дзюнъитиро". Действительно, читая повести Танидзаки,
узнаешь мир хэйанских повестей - моногатари (IX-XII вв.), старинных хроник,
самурайских эпопей (XIII-XIV вв.), театров Но, Кабуки, "развлекательной"
прозы горожан эпохи Эдо (старое название Токио) XVII-XIX вв.
Каким же знанием о прошлом нужно обладать, чтобы так естественно и
живо рассказать о делах минувших, заставить читателя поверить и вновь
пережить не только события, но и движения души далеких предков, которые
вовсе не кажутся далекими! Но сказать, что Танидзаки знал японскую
классику, - значит сказать слишком мало. Он, видимо, умел и жить в другом
времени, в другом измерении. Можно сказать, что он преодолел притяжение
времени, по крайней мере не попал к нему в плен. Он возобладал над
временем, а не время над ним. Он мог легко переноситься в мыслях и чувствах
в отдаленную жизнь, ощущать себя одновременно и в мире прошлом, и в мире
нынешнем. Традиционное японское мировоззрение - синтоизм, буддизм, даосизм
- приучало Танидзаки к мысли о несуществовании (или об относительном
с
