Табб Эдвин - Эвейна
Э.Ч.Табб
Эвейна
Компьютер снабдили голосом психологи из числа тех, что
вечно витают в облаках и, пытаясь оставаться рациональными,
постепенно превращаются в садистов. Было у него и кое-что
другое - несколько откровенных фотографий, несколько книг и
некий предмет в коробке, который можно было надуть и
использовать для снятия личного напряжения. Он воспользовался
им однажды, а затем, переполненный отвращения, уничтожил
вместе с книгами и фотографиями. Но с голосом он ничего не мог
поделать.
Он был мягкий, ласкающий слух, то ли голос реальной
женщины, то ли синтезированный компьютером как оптимум - это
ему не дано было узнать. Но голос был мягок, лишен присущей
молодости резкости и он был за это благодарен. И поскольку он
не мог игнорировать его или выключить, ему пришлось научиться
жить вместе с ним, и за долгие, долгие годы он стал
воспринимать его как должное и полагаться на него как на
интегральную часть его замкнутой вселенной. Он даже
развлекался, мысленно подбирая подходящие к голосу лицо и
фигуру.
Образ менялся, по мере того как возраст смирял силу его
страстей. Поначалу женщина был гибкой, с волосами цвета
воронова крыла, у нее были торчащие груди и бедра из мира
юношеских желаний. Потом она повзрослела и приняла более
приятный облик, вылепленный голосом его собственных фантазий.
Теперь это была высокая блондинка с коротко обрезанными
вьющимися волосами, немного достигающими плеч. Глаза у нее
были голубые, глубоко посаженные, с мелкии морщинками в
уголках век. На ней было черное, простого покроя платье,
открывающее гладкие плечи и верхнюю часть пышной груди. Не те
твердые, торчашие выпуклости, которые он некогда себе
представлял, а мягкие и слегка покачивающиеся, подходящие под
взрослость ее лица и округлую пышность бедер. И он дал ей имя.
- Время очередной инспекции, Чарльз.
Он вздрогнул, резко вырванный из задумчивости, и
помаргивая выпрямился в большом кресле. Перед ним, как всегда,
была панель с приборами, большие шкалы с ползающими стрелками,
блеско полированного металла, ряды индикаторов. Он понял, что
видел сон, но не во сне, а во время погружения в мечтательную
дремоту, ставшую для него видом самозащиты, полуреальным
миром, в котором воспоминания перемешиваются с воображением и
фантазия перевешивает реальность.
- Время очередной инспекции, Чарльз.
Использование его имени было еще одним психологическим
фокусом, приводящим к неизбежной персонализации машины. Явный
трюк, предназначенный для смягчения одиночества, который может
легко привести к безумию. Если только безумием было давать имя
механическому голосу. Воображать, что говорит реальная
женщина. Представлять, что каким-то невероятным образом он в
действительности не одинок, что где-то в его ограниченном
мирке есть другой живой человек, и что, возможно, они
когданибудь встретятся.
- Время очередной инспекции, Чарльз.
Это было только фантазией, чем же еще, но не стал ли голос
чуть-чуть более резким? Немного нетерпеливым оттого, что он не
отвечает? Даже встревоженным? Очень приятно было бы думать,
что о тебе кто-то заботится, но опыт научил его не слишком
обольщаться. Три раза, а затем шок, электрический стимул,
который рывком разбудит его, даже если он уснул, болезненное
напоминание о работе, которая его ждет и которую некому больше
сделать.
- Да, Эвейна, - быстро отозвался он. - Я слышал тебя.
- Была задержка с ответом. Ты спал?
- Нет, просто думал.
- Ты здоров, Чарльз?
Он посмотрел на свои руки, на набухш
