Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Сэлинджер Джером - Фрэнни


Джером Д.Сэлинджер
Фрэнни
Р. Райт-Ковалева перевод с английского
Несмотря на ослепительное солнце, в субботу утром снова пришлось, по
погоде, надевать теплое пальто, а не просто куртку, как все предыдущие дни,
когда можно было надеяться, что эта хорошая погода продержится до конца
недели и до решающего матча в Йельском университете.
Из двадцати с лишком студентов, ждавших на вокзале своих девушек с
поездом 10.52, только человек шесть-семь остались на холодном открытом
перроне. Остальные стояли по двое, по трое, без шапок, в прокуренном, жарко
натопленном зальце для пассажиров и разговаривали таким
безапелляционно-догматическим тоном, словно каждый из них сейчас раз и
навсегда разрешал один из тех проклятых вопросов, в которые до сих пор весь
внешний, внеакадемический мир веками, нарочно или нечаянно, вносил
невероятную путаницу.
Лейн Кутель в непромокаемом плаще, под который он, конечно, подстегнул
теплую подкладку, стоял на перроне вместе с другими мальчиками, вернее, и с
ними и не с ними. Уже минут десять, как он нарочно отошел от них и
остановился у киоска с бесплатными брошюрками "христианской науки", глубоко
засунув в карманы пальто руки без перчаток. Коричневое шерстяное кашне
выбилось из-под воротника, почти не защищая его от ветра. Лейн рассеянно
вынул руку из кармана, хотел было поправить кашне, но передумал и вместо
этого сунул руку во внутренний карман и вытащил письмо. Он тут же стал его
перечитывать, слегка приоткрыв рот.
Письмо было написано, вернее, напечатано на бледно-голубой бумаге. Вид
у этого листка был такой измятый, не новый, как будто его уже вынимали из
конверта и перечитывали много раз.
"Кажется, четверг.
Милый-милый Лейн!
Не знаю, разберешь ли ты все, потому что шум в общежитии неописуемый,
даже собственных мыслей не слышу. И если будут ошибки, будь добр,
пожалуйста, не замечай их. Кстати, по твоему совету, стала часто заглядывать
в словарь, так что, если пишу дубовым стилем, ты сам виноват. Вообще же я
только что получила твое чудесное письмо, и я тебя люблю безумно, страстно и
так далее и жду не дождусь субботы. Жаль, конечно, что ты меня не смог
устроить в Крофт-Хауз, но в общем мне все равно, где жить, лишь бы тепло,
чтобы не было психов и чтобы я могла тебя видеть время от времени, вернее -
все время. Я совсем того, то есть просто схожу по тебе с ума. Влюбилась в
твое письмо. Ты чудно пишешь про Элиота. А мне сейчас что-то все поэты,
кроме Сафо, ни к чему. Читаю ее как сумасшедшая - и пожалуйста, без глупых
намеков. Может быть, я даже буду делать по ней курсовую, если решу
добиваться диплома с отличием и если разрешит кретин, которого мне назначили
руководителем. "Хрупкий Адонис гибнет, Китерия, что нам делать? Бейте в
грудь себя, девы, рвите одежды с горя!" Правда, и_з_у_м_и_т_е_л_ь_н_о? Она
ведь и на самом деле рвет на себе одежду! А ты меня любишь? Ты ни разу этого
не сказал в твоем чудовищном письме, ненавижу, когда ты притворяешься таким
сверхмужественным и сдержанным (два "н"?). Вернее, не то что ненавижу, а
просто мне органически противопоказаны "сильные и суровые мужчины". Нет,
конечно, это ничего, что ты тоже сильный, но я же не о том, сам понимаешь.
Так шумят, что не слышу собственных мыслей. Словом, я тебя люблю и, если
только найду марку в этом бедламе, пошлю письмо с_р_о_ч_н_о, чтобы ты
получил это заранее. Люблю тебя, люблю, люблю. А ты знаешь, что за
одиннадцать месяцев мы с тобой танцевали всего два раза? Не считаю тот
вечер, когда ты так





Содержание раздела