Стокер Брэм - Скорбь Сатаны (Ад Для Джеффри Темпеста)
Брем СТОКЕР
СКОРБЬ САТАНЫ
(АД ДЛЯ ДЖЕФФРИ ТЕМПЕСТА)
Перевод Е. Кохно
Посвящаю моим незабвенным Ч. И. К. и Ч. М. И.
I
Знаете ли вы, что значит быть бедным? Быть бедным не той бедностью, на
которую некоторые люди жалуются, имея пять или шесть тысяч в год и уверяя, что
едва-едва сводят концы с концами, но по-настоящему бедным - ужасно,
отвратительно бедным? Бедность, которая так гнусна, унизительна и тягостна, -
бедность которая заставляет вас носить одно и то же платье до полной его
ветхости; которая отказывает вам в чистом белье из-за разорительных расходов
на прачку; которая лишает вас самоуважения и побуждает вас в замешательстве
скрываться на задних улицах вместо того, чтобы свободно и независимо гулять
между людьми. Вот такую бедность я разумею. Это гнетущее проклятие, которое
подавляет благородные стремления. Это нравственный рак, который гложет сердце
благонамеренного человеческого существа и делает его завистливым, злым и даже
способным к употреблению динамита. Когда он видит разжиревшую праздную женщину
из общества, проезжающую в роскошной коляске, лениво развалясь на подушках, с
лицом, раскрасневшимся от пресыщения; когда он замечает безмозглого и
чувственного модника, курящего и зевающего от безделья в парке, как если б
весь свет с миллионами честных тружеников был создан исключительно для
развлечения так называемых "высших классов" - тогда его кровь превращается в
желчь, и страдающая душа возмущается и вопиет:
- Зачем такая несправедливость во имя Божие? Зачем недостойный ротозей
имеет полные карманы золота, доставшиеся случайно или по наследству, когда я,
работая без устали с утра до ночи, едва в состоянии иметь обед?
Зачем, в самом деле? Отчего бы сорной траве ни цвести, как зеленому лавру?
Я часто об этом думал. Тем не менее, теперь мне кажется, что я могу разрешить
задачу на своем личном опыте. Но... на каком опыте! Кто поверит этому? Кто
поверит, что нечто такое странное и страшное выпало на долю смертного? Никто.
Между тем, это правда, - более правдивая, чем многое, называемое правдой.
Впрочем, я знаю, что многие люди живут в таких же условиях, под точно таким же
давлением, сознавая, может быть, временами, что они опутаны пороком, но они
слишком слабы волей, чтобы разорвать сети, в которые добровольно попали. Я
даже сомневаюсь: примут ли они во внимание данный мне урок? В той же суровой
школе, тем же грозным учителем? Познают ли они тот обширный, индивидуальный,
деятельный разум, который, не переставая, хотя и безгласно, работает? Познают
ли они Вечного действительного Бога, как я принужден был это сделать всеми
фибрами моего умозрения? Если так, то темные задачи станут для них ясными, и
то, что кажется несправедливостью на свете, окажется справедливым!
Но я не пишу с какой-либо надеждой убедить или просветить моих собратьев.
Я слишком хорошо знаю их упрямство; я могу судить по своему собственному. Было
время, когда мою гордую веру в самого себя не могла поколебать какая-нибудь
человеческая единица на земном шаре. И я вижу, что и другие находятся в
подобном положении. Я просто намерен рассказать различные случаи из моей жизни
- по порядку, как они происходили, - предоставляя более самонадеянным умам
задавать и разрешать загадки человеческого существования.
Во время одной жестокой зимы, памятной ее полярной суровостью, когда
громадная холодная волна распространила свою леденящую силу не только на
счастливые Британские острова, на и на всю Европу, я, Джеффри Темпест, был
о
