Стерлинг Брюс - Глубинные Течения
Брюс Стерлинг
Глубинные течения
перевод Николая Кириллова и Алексея Шеремета
впервые опубликовано журналом небуквалъного перевода "Speaking In Tongues Лавка Языков"
http://spintongues.vladivostok.com
1. Средство от невезения.
Каждый из нас по-своему борется с пустотой собственного бытия: иные прибегают к искусству, другие ищут спасения в религии, третьи забивают её знаниями... Я же привык делать это с помощью наркотиков.
Оттого-то меня, имевшего за плечами лишь рюкзак с барахлом, и угораздило очутиться среди китобоев на диком Сушняке.
Сушняцкий пылевой кит - единственный источник наркотика, именуемого синкопин. Сей примечательный факт со временем получил довольно широкую огласку.
В свой черёд узнав об этом, я, Джон Ньюхауз, стал одним из десяти жителей дома 488, что по улице Благочестия в Острове-на-Взводе, крупнейшем городе Сушняка. Жилище наше, двухэтажную жестяную халабуду, мы называли не мудрствуя: "Новый Дом". Помимо несушняцкого происхождения нас объединяло только одно: Пламя (так называли синкопин посвящённые).
Все мы были людьми, или достаточно точными оных подобиями. Первым среди нас назову седовласого Тимона Хаджи-Али.
Тимон никогда не распространялся о своём возрасте, но с первого взгляда было ясно, что он уже пересёк ту черту, за которой подсознательное стремление к смерти берёт верх над привычным инстинктом самосохранения. Прежде он охотно толковал о своём давнем, бывшем несколько веков назад, знакомстве с Эрикальдом Свобольдом, легендарным первооткрывателем синкопина.
Ныне же старик полностью отдался хандре и год за годом пропускал сеансы омоложения. Ему достаточно было сжечь остаток своих дней и с трудом накопленных богатств, позволив нежным языкам Пламени разгонять подступившую мглу. Вместе с тем он оставался самым состоятельным среди членов нашей группы, а потому служил авторитетом во всём, что касалось её внутренних дел.
Следующей в списке стоит прямая как палка Агатина Брант - крупная, мускулистая дама, походившая на отставного офицера и до угрюмости неразговорчивая. Неясно было, какой из бесчисленных армий человечества принадлежала поношенная, но безупречно чистая униформа, с которой она никогда не расставалась.
Сама Агатина по этому поводу хранила молчание, но я подозреваю, что она собственноручно сшила её. Пристрастилась она особенно сильно.
Три и четыре - супружеская чета: мистер и миссис Андайн. Её девичья фамилия - Стюарт; его (если можно так выразиться) - Фостер. Они тоже были очень стары, это угадывалось по выспренности манер и случайным архаизмам в речи.
Приятная пара, если закрыть глаза на бочкообразные грудные клетки и безвкусные бриллианты, вживлённые в тела. По поводу и без повода они не уставали повторять, что пережили множество разводов не для того, чтобы испытать боль ещё одного и потому твёрдо решили совершить совместное самоубийство, желательно от передозировки.
Пару раз я чуть было не посоветовал им попробовать какую другую отраву, не синкопин, но это, понятно, было бы явным вторжением в их личную жизнь. Пятым из нашей братии упомяну поэта Саймона.
Косметическая хирургия сделала из него этакого рубаху-парня, только глаза отчего-то вышли разноцветными. Пытаясь, как он выразился, "вернуться к корням", Саймон раздобыл некий примитивный струнный инструмент и пытался научиться играть на нём, дабы после аккомпанировать собственным произведениям.
Стены его комнаты на втором этаже пришлось обить звукоизоляцией. Синкопин, говорил он, стимулирует мозг. С этим никто не стал бы спорить.
Саймона сопр
