Стаут Рекс - Все Дело В Науке
Рекс Стаут
ВСЕ ДЕЛО В НАУКЕ
- Вот я бы так никогда не сумел! - восторженно воскликнул Питер Болей,
бакалейщик. Джон Симмонс, к которому относились эти слова, остановился,
чтобы вытереть вспотевший лоб: он без устали колотил по кожаной боксерской
груше. От его ударов она глухо стукалась по подвешенной к потолку доске
площадью фута четыре.
- Ну, это-то раза в два легче, чем ударить человека, - заявил он со
знанием дела.
- Не скажи, - возразил Болей. - Меня, например, ты бы запросто с ног
сбил.
Джон Симмонс, казалось, счел такую мысль нелепой:
- Я имел в виду в поединке. Тебя-то я, конечно, уложил бы за минуту.
Но против того, кто тренировался, науку изучал, я бы, может, и не выстоял.
Я уже не тот, кем был раньше.
- Ну, тут-то у тебя лихо получается, - не отступал бакалейщик,
передвигая сигару из правого угла рта в левый. - Хотел бы я, чтобы ты меня
тоже как-нибудь поучил. Я говорил Гарри Ваутеру на прошлой неделе. Жаль,
что у нас некому помериться с тобой силами, а то бы мы на Пикнике каждый
год матчи устраивали.
- Хм, - буркнул Симмонс. - Да, сомневаюсь, чтобы кто-нибудь рискнул.
Я, правда, уже не тот, но все равно в Холтвилле я никому не по зубам.
Он развернулся и так влепил по груше, что она, качнувшись несколько
раз взад-вперед, опять стукнулась о доску.
Чтобы избежать недоразумений, надо сказать, что Симмонс боксером
никогда не был. Он владел скобяной лавкой, единственной в Холтвилле, штат
Огайо, куда приехал три-четыре года назад из какого-то городка в верховьях
реки, и в жизни был самым покладистым и миролюбивым человеком, какого
только можно себе представить. Уже через две недели после появления Джона в
Холтвилле его знали и любили все - тем более что предыдущий владелец лавки
был самой непопулярной в городе персоной.
У Джона была единственная, но вполне простительная слабость: он обожал
потолковать о боксерской доблести, а еще точнее - о самой науке бокса и
особенно о том, как он, Джон Симмонс, владеет ею. Разложив свой товар, он
тут же подвешивал в задней комнате боксерскую грушу, и Питер Болей, чья
бакалейная лавка находилась по соседству, озадаченный непонятными и
методичными звуками ударов, которые он никак не мог увязать с торговлей
скобяными изделиями, первым узнал о своеобразном увлечении нового обитателя
Холтвилля.
Вскоре он, а вслед за ним и весь Холтвилль обнаружили, что Джона
хлебом не корми, а дай порассуждать на любимую тему. Он рассказывал о себе
уйму историй.
Оказывается, сам-то он в молодости был покупателем посредственным: вот
если бы, когда ему не было и двадцати, ему платили за каждый разбитый нос,
- тогда другое дело. Теперь, когда ему в два раза больше, он, конечно, уже
не тот, но все равно, главное - умение, наука - вот что важно - бэнк - удар
по груше.
Потом Джон обыкновенно доставал старый номер "Полис газетт" со статьей
Фитжсиммонса, анализирующей преимущества апперкота и полусвинга.
К разгару лета слава Джона достигла таких высот, что его пригласили
провести показательную тренировку на Одиннадцатом Ежегодном пикнике
Купеческой ассоциации Холтвилля. Это выступление собрало уйму народа, и его
повторяли два следующих сезона.
Не следует думать, что Джон злоупотреблял своим мастерством. Он не был
забиякой. Два-три жителя Холтвилля как-то попробовали надеть боксерские
перчатки и отправились к нему, чтобы научиться защищать себя в случае
надобности, но их до смерти напугало профессиональное отношение Джона к
этому вопросу, а ведь он всего-навсего шлепнул
