Смит Уилбур - Кортни 04
УИЛБУР СМИТ
ПЫЛАЮЩИЙ БЕРЕГ
Аннотация
Юная французская аристократка Сантен де Тири стала вдовой в день свадьбы — её муж, лётчик Майкл Кортни, погиб в воздушном бою во время первой мировой войны. На пути к новым родственникам её подстерегают страшные испытания: кораблекрушение, нападение диких зверей, скитания с бушменами по пустыне и джунглям. Но во время этого путешествия она находит месторождение алмазов и становится одной из самых богатых женщин мира.
Эта книга посвящается Даниэль Антуанетт со всей моей неизменной любовью
Средь Африки пылающих песков
Слыхал и я голодный львиный рев.
(Уильям Барнс Родс. Бомбастес Фуриозо, стих IV)
Майкл проснулся от невообразимого грохота артиллерийской канонады. Этот отвратительный обряд совершался ежедневно перед рассветом, когда сосредоточенные по обеим сторонам горной гряды батареи приносили свою варварскую жертву богам войны.
Было темно. Он лежал под тяжестью шести шерстяных одеял и наблюдал через брезент палатки вспышки от орудийных выстрелов, казавшиеся каким то наводящим ужас полярным сиянием.
Прикосновение одеял было холодным и влажным, совсем как прикосновение кожи мертвеца; мелкий дождик забрызгал брезент прямо над головой. Холод проникал даже сквозь постельное белье, и все же Майкла согревала надежда. В такую погоду они летать не могли.
Но надежда быстро угасла, когда Майкл снова прислушался к канонаде, на сей раз внимательнее, и по звуку артиллерийского огня смог определить направление ветра. Тот переменился на юго западный и приглушил какофонию; Майкл поежился, натянув одеяла до подбородка.
Словно подтверждая его расчеты, легкий ветерок вдруг стих. А вскоре и дождь прекратился. Через брезент Майкл мог слышать, как в тишине яблоневого сада с деревьев звонко падали дождевые капли, а потом вдруг налетел резкий порыв ветра, и ветви забарабанили множеством брызг о свод палатки, отряхнувшись, как спаниель, выбравшийся из воды.
Майкл решил не смотреть на золотые часы с откидной крышкой, лежавшие на перевернутом упаковочном ящике, который служил прикроватной тумбочкой. Все равно очень скоро надо будет вставать. И, свернувшись калачиком под одеялами, вспомнил о своем страхе.
Все страдали от приступов страха, но жестокие правила, по которым они жили, летали и погибали, запрещали не только говорить, но даже упоминать о нем в самых туманных выражениях.
А было бы легче, подумал Майкл, если бы вчера вечером он смог сказать Эндрю, когда они вдвоем пили виски и обсуждали сегодняшний утренний боевой вылет: «Эндрю, у меня душа уходит в пятки, как подумаю, что завтра нам предстоит».
Усмехнулся в темноте, представив себе при этих словах замешательство Эндрю, хотя ему было известно, что Эндрю думал точно так же. Это видно по глазам, по тому, как слегка подергивается щека, так что постоянно приходится дотрагиваться до нее кончиком пальца, чтобы успокоить нерв.
У «стариков» свои маленькие особенности. Эндрю отличала дергающаяся щека да пустой сигаретный мундштук, который он сосал, как дети — соску. Майкл во сне так сильно скрежетал зубами, что будил сам себя; он чуть не до мяса прокусил ноготь на большом пальце левой руки, а дул через каждые несколько минут на пальцы правой, будто только что дотронулся до раскаленного угля.
Страх доводил их всех до состояния легкого помешательства и заставлял много пить — вполне достаточно, чтобы лишить нормальных человеческих рефлексов. Но ведь они и не были нормальными людьми, и поэтому казалось, что алкоголь никак не влиял: зрение не притуплялось, а ноги не тер
