Смит Сара - Когда Налетает Алая Буря, Или История Того, Как Благовоспитанная Девушка Постигает Свою Природу
Сара Смит
Когда налетает алая буря
или
История того, как благовоспитанная девушка постигает свою ПРИРОДУ
- Вы верите в вампиров? - спросил он.
Я захлопнула "Дракулу" и подсунула книжку под ковровую сумочку с
забытым ришелье.
- Мистер Стокер пишет очень интересно, - сказала я. - Мне кажется, сэр,
что мы незнакомы.
- Тем хуже, - сказал он и положил ладонь на спинку стула по ту сторону
моего столика в кафе. Я подняла на него глаза - и подняла их еще выше.
Высокий блондин в слепящем алом мундире на фоне зеленых деревьев солидного
нью-гемпширского кирпича Рыночной площади. Мундир был австро-венгерский.
Какой у него чин, я не поняла, но он несомненно был офицером.
- Вам следует узнать вампиров поближе. - Он щелкнул каблуками и
поклонился. - Граф Ференц Зохари.
И без приглашения сел напротив меня.
В Портсмуте, где я проводила лето перед моим первым светским сезоном, в
этом августе 1905 года проходили переговоры, которые могли положить конец
долгой Русско-японской войне. Президент Рузвельт на борту своей яхты
"Мейфлауэр" в военном порту устроил первую встречу между русским и
японским полномочными представителями графом Сергеем Витте и маркизом
Комурой. Теперь противники встречались официально в военном порту, а между
встречами вели сложные интриги в отеле "Вентворт". Тетя Милдред не
считала, что девицам прилично читать газеты, а потому мне было мало что
известно о происходящем, но я знала, что переговоры идут тяжело. Город
заполнили иностранцы; в воздухе пахло бурей, он был пронизан тяжелой
мужской энергией, историей и значимостью. Опасность, кровь и жестокость,
совсем как в книге мистера Стокера. "Ни в коем случае не разговаривай ни с
кем из них", - внушала мне тетя Милдред. Но против обыкновения моей
тетушки поблизости не было.
- Вы участвуете в переговорах? Пожалуйста, скажите мне, как они
проходят?
- Я только сторонний наблюдатель.
- Но они заключат мир?
- Ради моей родины надеюсь, что нет. - Его, видимо, позабавило мое
изумление. - Если Россия и Япония будут воевать и дальше, они потеряют
много крови. Россия проиграет, обратится на запад, затеет небольшую войну
и, вероятно, проиграет ее. А если они подпишут мирный договор, Россия лет
через пять будет драться с нами, когда наберется сил. И тогда вмешаются
немцы, и французы - чтобы драться с немцами, а англичане - с французами.
Крайне забавно. И моя родина не сможет уцелеть.
- Но ведь, наверное, трудно не пасть духом, когда решаются подобные
вещи?
- Я никогда не падаю духом. - Мой собеседник протянул руку, собрал в
кулак мое недоконченное ришелье и помахал им в воздухе, точно носовым
платком, прежде чем бесцеремонно бросить его на землю. - Ваша мать
заставляет вас заниматься рукоделием, - сказал он, - но вы предпочитаете
дипломатию. Или вампиров. Так что же?
Я покраснела.
- За моим шитьем следит моя тетя, - сказала я. Это лето было отдано
ришелье: часы и часы я сидела на веранде тети Милдред и сотней за сотней
мелких стежочков обметывала края ярдов полотна, а потом вырезала по
рисункам узоры ножничками с острыми кончиками. Белье для моего приданого,
говорила тетя Милдред, которая ни за что не произнесла бы вслух слово
"простыня". Осенью я уеду в Нью-Йорк планировать свою брачную стратегию,
точно генерал без армии. Сражение уже было заранее безнадежно проиграно,
так как в моем распоряжении не было достаточного богатства, чтобы я могла
оказаться в центре событий. Я стану тем, для чего я подхожу наружностью, а
не душой - никчемной светс
