Смедберг Альфред - Семь Желаний
Альфред Смедберг
Семь желаний
Если бы ты увидел, как Улле Никлассон стоит со своей вязанкой хвороста в
лесу и поглаживает огненно-рыжие, похожие на щетину волосы, ты уж, верно,
хохотал бы до упаду.
Дело в том, что Улле Никлассон был не таким, как другие мальчики. Его
волосы походили на иссушенный солнцем и летним зноем можжевеловый куст, нос
напоминал картошку, а щеки - шляпки пухлых мухоморов.
Да если бы только его безобразное лицо! Но он к тому же еще был так ленив,
что не давал себе труда подняться, если падал, и так был глуп, что не мог
отличить ворону от белки.
Когда он, свесив вниз руки и разинув рот, ковылял по лесу, можно было
скорее принять его за обезьяну, чем за человека. Он был так уродлив и вел себя
так глупо, что сороки и те смеялись над ним.
И вот, как уже говорилось, он стоял со своей вязанкой хвороста и почесывал
в затылке. Вязанка была так мала, что даже семилетнему мальчику под силу было
пробежаться с ней. Но Улле, которому исполнилось целых тринадцать лет и
который был силен, как медведь, стоял целый час и размышлял, сможет ли он
поднять вязанку себе на плечо.
Он стоял в таких глубоких раздумьях, что не сразу увидел гадюку, которая
растянулась на земле совсем рядом с ним. Змея не отрывая глаз пристально
глядела на что-то перед собой. Проследив за ее взглядом, Улле обнаружил, что
это лягушка и что она медленно ползет прямо в открытую пасть змеи.
Не будь Улле так глуп, он бы понял, что змея своим тяжелым взглядом
завлекла лягушку и та не может избавиться от наваждения и вынуждена ползти
вперед, пока змея не проглотит ее.
- Вот так дела! - удивленно произнес Улле.
Разинув рот, он глядел на обоих, но был слишком ленив, чтобы схватить
палку и убить змею.
Тем временем лягушка все ближе и ближе подползала к ядовитой пасти змеи. И
как ни глуп был Улле, он все же наконец понял, что лягушка напугана. Она
дрожала всем телом и порой издавала тихий жалостный стон.
Широко раскрыв свои глупые глаза, Улле подошел чуть ближе.
- Послушай, ты, маленькая толстая коротышка! - насмешливо сказал он. - Ну
и глупа же ты, коли не убегаешь. Разве ты не видишь, что эта длинная чернуха
хочет тебя съесть?
Длиннее этой речи Улле не произносил за всю свою жизнь, и она до того
утомила его, что мальчику пришлось снять шапку и утереть пот со лба.
Между тем лягушка все еще продолжала ползти вперед, и под конец только
один шаг отделял ее от змеи. Та продолжала пристально глядеть на нее, и бедная
лягушка трепетала от страха и ужаса.
Тут уж Улле рассердился и поднял с земли палку.
- Ты, глупая маленькая толстушка! - сказал он. - Неужто мне и впрямь
придется тебе помочь?
Он подтолкнул лягушку палкой, и она очутилась в траве, там, где змея ее
уже не видела.
Обозленная змея зашипела и свернулась кольцом. Улле был слишком ленив,
чтобы затоптать ее своими деревянными башмаками, но тем не менее лягушка
спаслась. Она сделала несколько быстрых прыжков и - раз! - очутилась на
вязанке хвороста, собранного Улле; усевшись поудобнее, она стала смотреть на
мальчика своими прекрасными выразительными глазами. Казалось, она хотела
поблагодарить своего спасителя.
- Это что же, теперь мне в придачу и тебя тащить? - недовольно пробурчал
Улле. - Вязанка и без того тяжела.
Но лягушка продолжала сидеть на куче хвороста, околдовывая Улле сияющим,
кротким и теплым взглядом. Зачарованный, Улле все стоял и стоял, не решаясь
прогнать лягушку прочь. Тем временем змея, примирившись с неудачей, извиваясь,
исчезла в траве.
Тогда
