Сименон Жорж - Мегре Колеблется
Жорж Сименон
МЕГРЭ КОЛЕБЛЕТСЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
- Привет, Жанвье!
- Доброе утро, патрон!
- Здорово, Люка! Здорово, Лапуэнт!
При виде Лапуэнта Мегрэ не мог сдержать улыбки. И не только потому,
что юноша вырядился в новенький, прилегающий в талии светло-серый в
красную крапинку костюм. В это утро улыбались все: на улицах, в
автобусах, в магазинах.
Накануне было пасмурное воскресенье с налетавшим ветром и холодным
дождем, как посреди зимы, и вдруг уже на другое утро - четвертого марта
- люди проснулись и увидели, что наступила весна.
Правда, солнце еще несколько хмурилось, а небесная лазурь казалась
совсем хрупкой, но весеннее настроение разливалось в воздухе и светилось
в глазах прохожих - словно каждый чувствовал себя соучастником этой
радостной перемены, вдыхая соблазнительные запахи утреннего Парижа.
Мегрэ явился без пальто, проделав добрую часть пути пешком, а войдя в
кабинет, сразу же приоткрыл окно. Сена засветилась новыми красками: ярче
стали багровые полосы на трубах буксиров, и блестели на солнце
свежевыкрашенные баржи.
Комиссар заглянул в комнату инспекторов:
- Что, ребята, начнем?
Это называлось "маленьким рапортом", в отличие от большого,
настоящего, на который ежедневно в 9 утра собирались у шефа руководители
бригад. А пока Мегрэ был в обществе своих ближайших сотрудников.
- Ну, как вчера провел день? - спросил он у Жанвье.
- У тещи в Вокрессоне, вместе с детьми.
Лапуэнт, смущенный своим преждевременно надетым новым летним
костюмом, держался в сторонке.
Мегрэ расположился за своим рабочим столом, набил трубку и стал
разбирать почту.
- Это тебе, Люка... По делу Лебур... Другие документы передал
Лапуэнту:
- Отправить в прокуратуру...
Рано было говорить о листве, но на деревьях, окаймлявших набережную,
были намеки на бледную зелень.
В те дни не разбиралось ни одного крупного дела, которое привело бы в
коридоры Дворца правосудия полчища журналистов и фотографов и вызвало бы
властные телефонные звонки из высоких сфер. Заурядные дела... Текучка...
- Какой-то психопат или психопатка, - заключил Мегрэ, беря конверт,
на котором его имя и адрес полиции были выведены печатными буквами.
Конверт был белый, совсем необычный, роскошный. На марке стоял
штемпель почтового отделения на улице Миромениль. Вынув письмо, комиссар
прежде всего подивился бумаге: веленевая, толстая, хрустящая, необычного
формата. Должно быть, сверху срезали полоску, чтобы убрать тисненный
гриф с указанием фамилии и адреса. Работа была проделана старательно, с
помощью линейки и острого лезвия. Текст, так же, как и адрес, был
написан печатными буквами.
- А может быть и не псих, - пробормотал Мегрэ.
"Господин дивизионный комиссар1, я не знаю вас лично, но все, что я
читал о ваших расследованиях и вашем отношении к преступникам, внушает
мне доверие. Это письмо вас удивит. Не торопитесь бросить его в корзину
для бумаг. Это не забавная шутка и не затея маньяка.
Вы знаете лучше меня, что действительность не всегда правдоподобна.
Скоро должно произойти убийство, точнее, через несколько дней. Быть
может, его совершит человек, которого я знаю, а может быть, и я сам.
Пишу вам не для того, чтобы предотвратить драму. Она в каком-то смысле
неизбежна. Мне просто хочется, чтобы когда это случится, вы были в курсе
дела.
Если вы примете мои слова всерьез, не откажитесь поместить в отделе
объявлений "Фигаро" или "Монд" одну строчку: "К.Р. Жду следующего
письма".
Не знаю, напишу ли я его. Я слишком взволнован. Некоторые решения
