Силверберг Роберт - Увидеть Невидимку
Роберт Силверберг
"Увидеть невидимку"
И меня признали виновным, приговорили к невидимости на двенадцать
месяцев, начиная с одиннадцатого мая года Благодарения, и отвели в темную
комнату в подвале суда, где мне, перед тем как выпустить, должны были
поставить клеймо на лоб.
Операцией занимались два государственных наемника. Один швырнул меня на
стул, другой занес надо мной клеймо.
- Это совершенно безболезненно, - заверил громила с квадратной челюстью и
отпечатал клеймо на моем лбу. Меня пронзил ледяной холод, и на этом все
кончилось.
- Что теперь? - спросил я.
Но мне не ответили; они отвернулись от меня и молча вышли из комнаты. Я
мог уйти или остаться здесь и сгнить заживо - как захочу. Никто не
заговорит со мной, не взглянет на меня второй раз, увидев знак на лбу. Я
был невидим.
Следует сразу оговориться: моя невидимость сугубо метафорична. Я
по-прежнему обладал телесной оболочкой. Люди ~могли~ видеть меня - но не
имели ~права~.
Абсурдное наказание, скажете вы? Возможно. Но и преступление было
абсурдным: холодность, нежелание отвести душу перед ближним. Я был
четырехкратным нарушителем, что каралось годичным наказанием. В должное
время прозвучала под присягой жалоба, состоялся суд, наложено клеймо.
И я стал невидим.
Я вышел наружу, в мир тепла. Только что прошел полуденный дождь. Улицы
подсыхали, воздух был напоен запахом свежей зелени. Мужчины и женщины
спешили по своим делам. Я шел среди них, но меня никто не замечал.
Наказание за разговор с невидимкой - невидимость на срок от месяца до года
и более, в зависимости от тяжести нарушения. Интересно, все ли так строго
придерживаются закона?
Я ступил в шахту лифта и вознесся в ближайший из Висячих садов. То был
Одиннадцатый, сад кактусов; их причудливые формы как нельзя лучше
соответствовали моему настроению. Я вышел на площадку, приблизился к
кассе, намереваясь купить входной жетон, и предстал перед розовощекой,
пустоглазой женщиной.
Я выложил перед ней монету. В ее глазах мелькнуло подобие испуга и тут же
исчезло.
- Один жетон, пожалуйста, - сказал я.
Никакого ответа. За мной образовалась очередь. Я повторил просьбу.
Женщина беспомощно подняла глаза, затем уставилась на кого-то сзади меня.
Из-за моего левого плеча протянулась чья-то рука и положила перед ней
монету. Женщина достала жетон. Мужчина, стоявший за мной, взял жетон,
опустил его в автомат и прошел.
- Дайте мне жетон, - потребовал я.
Другие отталкивали меня. И ни слова извинения. Вот они, первые следствия
невидимости. Люди в полном смысле слова смотрели на меня как на пустое
место.
Однако вскоре я ощутил и преимущества своего положения. Я зашел за стойку
и попросту взял жетон, не заплатив. Так как я невидим, никто меня не
остановил. Сунув жетон в прорезь автомата, я вошел в сад.
Вопреки ожиданиям, прогулка не принесла мне успокоения. Нахлынула
какая-то необъяснимая хандра и отбила охоту любоваться кактусами. На
обратном пути я прижал палец к торчащей колючке; выступила капля крови.
Кактус по крайней мере еще признавал мое существование. Но лишь для того,
чтобы больно уколоть.
Я вернулся к себе. Дом был полон книг, но сейчас они меня не привлекали.
Я растянулся на узкой кровати и включил тонизатор в надежде побороть
овладевшую мной апатию. Невидимость...
Собственно, это ерунда, твердил я себе. Мне и раньше не приходилось
полностью зависеть от других. Иначе как бы я вообще был осужден за
равнодушие к ближним? Так что же мне надо от них сейчас? Пускай себе не
обращают на
