Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Саутолл Айвен - Джош


Айвен Саутолл
Джош
Посвящается "тете Кларе",
которую вспоминаю
с нежностью
Тут слегка убавил, там чуть-чуть прибавил,
Так и рос рассказ,
Родичи, не бойтесь, я вас не ославил,
Это - не про вас {*}.
{* Перевод Л. Мотылева.}
Суббота
1
Когда поезд, вернее, один моторный вагон, наподобие большого автобуса,
дернувшись, остановился в Райен-Крике, было уже минут десять девятого. День
померк, наступили короткие сумерки, и все, что Джошу, несмотря на усталость
и волнение, так не терпелось увидеть, утонуло в вечерней мгле. И старый дом
Плауменов на холме, "родовое гнездо", и знаменитый железнодорожный мост,
построенный из бревен в стародавние времена.
Вот так: ехал целый день, часами дожидался пересадок, руки-ноги
затекли, обалдел и проголодался, и все-таки ночь опередила тебя на несколько
минут и первой достигла Райен-Крика. Джош по перестуку и покачиванию
догадался, когда проезжали по знаменитому мосту, но ведь хотелось-то увидеть
глазами. Папа говорил: "В один прекрасный день поезд просто не одолеет этого
моста. Он просто свалится в реку, и то-то у Плауменов тогда будет бледный
вид". Впрочем, папа это, наверно, говорил не всерьез.
По расписанию поезд должен был прибыть в Райен-Крик в 19.53, но,
видимо, соблюдать расписание здесь считалось совсем не обязательным, на
протяжении последних семи миль останавливались пять раз-то кому-то сойти, то
нового пассажира принять, хотя никаких станций там вообще не было. Пять
остановок за семь миль или семь за пять? Джош с досады запутался в счете.
А в одном месте машинист высунулся в окошко и долго беседовал про
крикет с каким-то типом, который вовсе и не собирался садиться на поезд, и
не вышел из поезда, а просто так сидел там и доил корову. Как в тяжелом
бестолковом сне: у самых путей, внутри ограждения, сидит на ящике человек,
раскорячившись по-лягушиному, и доит в цинковое ведро пегую корову. Вот
машинист и остановился. Может, он там каждый день останавливается. Зимой
они, наверно, толкуют про футбол, а 31 декабря обсуждают итоги года. Очень
может быть, откуда Джошу знать, он первый раз ехал этим поездом и один
только был здесь ни с кем не знаком, он и изо всех Плауменов - если не
считать его сестренки - один только еще ни разу здесь не бывал.
Пассажиры перекликались через проход и из конца в конец по всему вагону
на редкость непринужденным образом и употребляли при этом разные
удивительные выражения. Ну и публика. Довольно-таки неотесанная. Загибали
иной раз такие словечки, что Джош не знал, куда глаза девать. Честное слово,
прямо волосы дыбом встают. Даже вон та потрясающая девчонка лет
четырнадцати-пятнадцати и то при случае отпускала словцо не хуже прочих.
Один парень, который, похоже, успел немного перебрать спиртного -
суббота все же, конец рабочей недели, - позвал ее:
- Эй, Бетси, поди сюда, поцелуемся! Это он не со зла, не приставал, не
хулиганил - просто так, шумел.
- Вот еще! Стану я с тобой целоваться, с такой мартышкой, как бы не
так! - отбрила она его неожиданно резким, неприятным голосом.
Весь вагон покатился со смеху, и даже сам тот парень смеялся, тряс
головой и весело бил себя по коленке.
Еще кто-то крикнул:
- А как твой папаша, Бетси? Все еще срок отбывает?
- Вот уж чего нет, того нет, Снежный Джон, мой папаша не из твоей
шайки. Он себя блюдет, не марается.
- Да? Много-то ты знаешь, Бетси, голубка. Ишь, ворюга, старый мерин.
- Ты попридержи язык, Снежный Джон, не то вот расскажу про тебя твоим
домашним.
Все в вагоне упивались





Содержание раздела