Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Саймак Клиффорд Дональд - Поведай Мне Свои Печали


Клиффорд САЙМАК
ПОВЕДАЙ МНЕ СВОИ ПЕЧАЛИ
Была суббота, и дело шло к вечеру, так что я устроился на крылечке и
решил как следует поддать. Бутылку я держал под рукой, настроение у меня
было приподнятое и поднималось все выше, и тут на дорожке, ведущей к дому,
показались двое: пришелец и его робот.
Я сразу смекнул, что это пришелец. Выглядел он в общем-то похожим на
человека, но за людьми роботы по пятам не таскаются.
Будь я трезв как стеклышко, у меня, может, глаза слегка и полезли бы
на лоб: с чего бы пришельцу взяться у меня на дорожке, - и я бы хоть
чуточку усомнился в том, что вижу. Но трезв я не был, вернее, был уже не
вполне трезв.
Так что я сказал пришельцу "Добрый вечер" и предложил присесть. А он
ответил "Спасибо" и сел.
- Ты тоже садись, - обратился я к роботу и подвинулся, чтобы ему
хватило места.
- Пусть стоит, - ответил пришелец. - Он не умеет сидеть. Это просто
машина.
Робот лязгнул на него шестеренкой, а больше ничего не сказал.
- Глотни, - предложил я, приподнимая бутылку, но пришелец только
головой помотал.
- Не смею, - ответил он. - Метаболизм не позволяет.
Это как раз из тех хитроумных слов, с какими я немного знаком. Когда
работаешь в лечебнице у доктора Абеля, поневоле поднахватаешься
медицинской тарабарщины.
- Какая жалость, - воскликнул я. - Не возражаешь, если я хлебну?
- Нисколько, - сказал пришелец.
Ну, я и хлебнул от души. Видно, чувствовал, что выпить надо позарез.
Потом я поставил бутылку, вытер губы и спросил, нет ли чего другого, чем я
могу его угостить. А то с моей стороны ужасно не гостеприимно было сидеть
и лакать виски, а ему даже и не предлагать.
- Вы можете рассказать мне про этот город, - ответил пришелец. -
Кажется, его имя Милвилл?
- Милвилл, это точно. А что тебе надо про него знать?
- Всевозможные грустные истории, - сказал робот. Он, наконец, решил
заговорить.
- Робот не ошибается, - подтвердил пришелец, устраиваясь поудобнее в
позе, явно выражающей предвкушение. - Поведайте мне обо всех здешних бедах
и несчастьях.
- А с чего начать? - поинтересовался я.
- Хотя бы с себя.
- С меня? У меня никогда не было никаких несчастий. Всю неделю я
подметаю в лечебнице, а по субботам надираюсь в дым. За воскресенье мне
надо протрезветь, чтобы с понедельника начать подметать снова. Поверь мне,
мистер, - втолковывал я ему, - нет у меня несчастий. Сижу я на своем месте
крепко. Свожу концы с концами...
- Но, вероятно, есть и другие...
- Что есть, то есть. Ты за всю жизнь не слышал столько жалоб, сколько
нынче развелось в Милвилле. Тут у всех, кроме меня, целая прорва всяких
бед. Еще бы куда ни шло, если б они не трепались про них направо и
налево...
- Вот и расскажите мне, - перебил он.
Пришлось хлебнуть еще разок и рассказать ему про вдову Фрай, что
живет чуть дальше по улице. Я сказал, что вся ее жизнь была сплошной
мукой: муж сбежал от нее, когда сынишке едва исполнилось три годика, и она
брала стирку и сдирала себе пальцы в кровь, чтобы прокормиться с ребенком,
а потом, когда сыну сравнялось тринадцать или четырнадцать, не больше, он
угнал машину и его отправили на два года в исправительную колонию в
Глен-Лейк.
- И это все? - спросил пришелец.
- В общих чертах все, - ответил я. - Но я, конечно, упустил многие
цветистые и мрачные подробности из тех, до которых так охоча вдова.
Послушал бы ты, как она сама об этом рассказывает...
- А вы можете это устроить?
- Что устроить?
- Чтобы она сама мне обо всем рассказала.
- Обещать не могу, - заявил я чес





Содержание раздела