Саган Франсуаза - Сиреневое Платье Валентины
ФРАНСУАЗА САГАН
СИРЕНЕВОЕ ПЛАТЬЕ ВАЛЕНТИНЫ
Действующие лица:
Валентина - дальняя родственница Мари
Серж - сын Мари, художник
Мари
Лоранс - девушка Сержа
Мэтр Флер - нотариус
Оракул - мажордом
Жан Лу - муж Валентины, кинематографист
АКТ первый
Номер в довольно дешевой гостинице. две постели. Одна дверь выходит в
коридор, другая - в соседнюю комнату.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Входят Серж и Валентина. Ему двадцать пять, ей тридцать семь лет. Он
несет чемодан, Сделав два шага, она останавливается.
В а л е н т и н а (весело). Но здесь прелестно!.. Какой вид!..
С е р ж. На крыши.
В а л е н т и н а. Крыши - это очень красиво. Они бывают синие,
розовые... Париж отсюда похож на Рим. А вам не нравятся крыши?
С е р ж. Конечно, нравятся. Как и набережные и лица. Как все, что
хочется рисовать.
В а л е н т и н а. Да, правда. Мари говорила мне, что вы художник.
Вернее... хотели бы им быть.
С е р ж. Вы правильно подметили: хотел бы.
В а л е н т и н а. Согласитесь, как нелепо: десять лет я не видела
своего любимого племянника, и все, о чем я могу его спросить: "Вы любите
рисовать"?
С е р ж. Почему "любимого"? Значит, у вас есть нелюбимые?
В а л е н т и н а (удивленно). Но...
С е р ж. Разве кроме меня у вас есть еще племянники?
В а л е н т и н а. Нет, но это не мешает мне вас любить. (Смеется.)
С е р ж. Вам не мешает, а меня обязывает. Мне кажется, ваша кровать -
вот эта. Шкаф - вот. Когда моя мать вернется после своего ежедневного
устрашающего визита к нотариусу, она поможет вам устроиться.
В а л е н т и н а. Почему - устрашающего?
С е р ж. Потому что она его запугивает до смерти. Что может поделать
бедняга, если мой отец скончался, не приведя в порядок ни своих чувств, ни
своих капиталов? Вы ее знаете лучше меня: каждое утро, как только она
открывает глаза, у нее руки чешутся выцарапать глаза нотариусу.
В а л е н т и н а. Я всегда ею восхищалась.
С е р ж. Вы этим можете восхищаться?
В а л е н т и н а (пока он говорит, достает из чемодана три цветка,
ставит в стакан для полоскания зубов. Живо реагируя на его слова).
Разумеется. Энергия восхитительная вещь. Я говорю об этом с полным незнанием
дела. Хотя на протяжении всей моей жизни для меня это был огромный камень
преткновения. Еще в школе: "недостаточно энергична. Не старается. Способна
на большее". Потом на танцевальных вечерах мнение матерей: "могла бы
добиться большего", И в конце концов, даже муж, в самом интимном - "способна
на большее, не старается". (Смеется.) Я вас шокирую.
С е р ж. Не знаю.
В а л е н т и н а. На всякий случай, извините, пожалуйста. Мне не
удается... как бы сказать.., словом, есть в жизни вещи, над которыми смеюсь
только я. Не то чтобы я улавливала какие-то подтексты, боже упаси, или
ассоциации, смешные только для меня одной, но жизнь, в ее самых обычных
проявлениях, часто мне кажется забавной и нелепой, в то время как другие
этого совсем не находят. Не знаю, смогу ли я перемениться.
С е р ж. Вы не хотите чего-нибудь выпить?
В а л е н т и н а. А здесь можно заказать, чтобы принесли в номер?
С е р ж. Нет. Но я могу сходить...
В а л е н т и н а. Нет, нет. Ненавижу утруждать молодых людей.
Насколько меня забавляет, когда вокруг меня суетится какой-нибудь старичок
на террасе в Булонском лесу, на столько мне кажется недопустимым поднять с
места молодого человека, одного из этих тяжеловесных мыслителей, полных дум,
грозных замыслов, экстравагантных желаний. Вот он сидит, погрузившись в
кресло, размышляя о жизни, воображая себе ее ка
