Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Роб-Грийе А - Проект Революции В Нью-Йорке


Ален Роб-Грийе
Проект революции в Нью-Йорке
Перевод Е. Мурашкинцевой
Первая сцена разыгрывается стремительно. Сразу видно, что ее повторяли
несколько раз: каждый участник знает свою роль наизусть. Слова и жесты следуют
друг за другом со слаженностью шестеренок, крутящихся в хорошо смазанном
механизме.
Затем лакуна, пробел, пауза неопределенной протяженности, во время которой
не происходит ничего - нет даже затаенного ожидания того, что должно за ней
последовать.
Внезапно действие возобновляется без предупреждения, и это вновь та же
самая сцена, которая разыгрывается в очередной раз... Но что это за сцена? Я
закрываю за собою дверь, тяжелую деревянную дверь с вырезанным наверху
прямоугольным и узким окошком, которое забрано литой решеткой с очень сложным
узором (довольно грубая подделка под кованую), почти полностью закрывающей
стекло. За дверью так мало света и сплетенные спирали, ставшие еще толще от
наложенной в несколько слоев черной краски, так близко прилегают друг к другу,
что невозможно различить, есть что-нибудь внутри - или нет.
Вся остальная поверхность двери покрыта темно-желтым лаком, на котором
прорисованы прожилки посветлее, дабы создать видимость их принадлежности к
другой породе дерева, очевидно, более привлекательной с точки зрения
декоративности: они идут параллельно или чуть отклоняясь от контуров темных
сучков - круглых, овальных, иногда даже треугольных. В этой запутанной сети
линий я уже давно обнаружил очертания человеческого тела: на левом боку, лицом
ко мне лежит молодая женщина, по всей видимости, обнаженная, ибо можно
отчетливо видеть соски на груди и треугольник курчавых волос в паху; ноги у
нее согнуты, особенно левая, с выставленным вперед коленом, которое почти
касается пола; правая же положена сверху, щиколотки тесно соприкасаются и,
судя по всему, связаны, равно как и запястья, заведенные, по обыкновению, за
спину, ибо рук словно бы нет: левая исчезает за плечом, а правая кажется
отрубленной по локоть.
Лицо, закинутое назад, утопает в волнах пышных и очень темных волос,
беспорядочно разбросанных по плитам пола. Черты почти неразличимы - как из-за
положения головы, так и из-за широкой пряди, косо сползающей на лоб, закрывая
тем самым глаза и часть щеки; единственная неоспоримая деталь - это рот,
широко раскрытый в неумолчном крике страдания или ужаса. С левой стороны кадра
спускается конус яркого и резкого света, идущий от лампы, шарнирный стояк
которой укреплен на углу металлического стола; пучок света направлен, как во
время допроса, прямо на неподвижное тело с безупречными формами и кожей
янтарного цвета.
Но о допросе не может быть и речи: в самом деле, рот так долго остается
широко раскрытым, что его, видимо, удерживает в этом положении нечто вроде
кляпа: какой-то кусок черной ткани силой всунут между зубов. Да и вопли
девушки, если бы она кричала в эту минуту, должны были бы пробиться, хотя бы
приглушенно, сквозь толстое стекло смотрового окошка, забранного литой
решеткой.
Между тем, справа в кадре появляется на переднем плане мужчина с
серебристыми волосами, в белом хирургическом халате со стоячим воротничком; на
три четверти его видно лишь со спины, так что лица различить невозможно, а
профиль только угадывается. Он направляется к связанной молодой женщине и
несколько мгновений разглядывает, смотря сверху вниз и частично загородив ее
ноги своим телом. Жертва, по-видимому, находится в бессознательном состоянии,
поскольку при приближении мужчины не





Содержание раздела