Рид Томас Майн - Квартеронка
Майн Рид.
Квартеронка
T Перевод В. Курелла, Е. Шишмаревой
Источник: Золотой век, Харьков, "ФОЛИО", 1996
Глава I. ОТЕЦ ВОД
ОТЕЦ ВОД! Я славлю твой могучий бег. Подобно индусу на берегах свя-
щенной реки, склоняю я пред тобою колена и возношу тебе хвалу!
Но как несходны чувства, которые нас одушевляют! Индусу воды желтого
Ганга внушают благоговейный трепет, олицетворяя для него неведомое и
страшное грядущее, во мне же твои золотистые волны будят светлые воспо-
минания и связуют мое настоящее с прошлым, когда я изведал столько
счастья. Да, великая река! Я славлю тебя за то, что ты дала мне в прош-
лом. И сердце замирает от радости, когда при мне произносят твое имя!
Отец вод, как хорошо я знаю тебя! У твоих истоков я шутя перескакивал
через тоненькую струйку, ибо в стране тысячи озер, на вершине Hauteur de
terre, ты бежишь крохотным ручейком. На лоно вскормившего тебя голубого
озерка спустил я берестяной челн и отдался плавному течению, устремивше-
му меня на юг.
Я плыл мимо берегов, где на лугах зреет дикий рис, где белая береза
отражает в зеркале твоих вод свой серебристый стан и тени могучих елей
купают в твоей глади свои остроконечные вершины. Я видел, как индеец чи-
пева рассекал твои хрустальные струи в легком каноэ, как лось-великан
стоял в твоей прохладной воде и стройная лань мелькала среди прибрежной
травы. Я внимал музыке твоих берегов - крику ко-ко-ви, гоготу ва-ва -
гуся, трубному гласу большого северного лебедя. Да, великая река, даже в
далеком северном крае, на твоей суровой родине, поклонялся я тебе!
Все вперед и вперед плыву я, пересекая один за другим градусы, широты
и климатические пояса.
И вот я стою на твоем берегу, там, где ты прыгаешь по скалам и зо-
вешься водопадом Святого Антония и бурным, стремительным потоком прокла-
дываешь себе дорогу на юг. Как изменились твои берега! Хвойные деревья
исчезли, и ты нарядился в яркий, но недолговечный убор. Дубы, вязы и
клены сплетают шатром свою листву и простирают над тобой могучие руки.
Хотя леса твои по-прежнему тянутся без конца и края, девственной природе
приходит конец. Взор с радостью встречает приметы цивилизации, слух жад-
но ловит ее звуки. Среди поваленных деревьев стоит бревенчатая хижина,
живописная в своей грубой простоте, а из темной чащи леса доносится стук
топора. Над поверженными исполинами гордо качаются шелковистые листья
кукурузы, и золотые ее султаны сулят богатый урожай. Из-за зеленых крон
деревьев вдруг выглянет церковный шпиль, и молитва возносится к небу,
сливаясь с рокотом твоих волн.
Я снова спускаю челн на твои стремительные волны и с ликующим сердцем
плыву вперед и вперед, на юг. Я проплываю теснины, где ты с ревом проби-
ваешь себе путь, и восхищенно всматриваюсь в причудливые скалы, которые
то отвесной стеной поднимаются ввысь, то расступаются и мягкими изгибами
вырисовываются на синеве небес. Я смотрю на нависшую над водой скалу,
прозванную наядой, и на высокий утес, на округлой вершине которого в да-
лекие годы солдат-путешественник разбивал свою палатку.
Я скольжу по зеркальной поверхности озера Пепин, любуясь его зубчаты-
ми, похожими на крепостную стену берегами.
С волнением гляжу я на дикий утес Прыжок любви, чьи обрывистые склоны
часто отвечали эхом на веселые песни беззаботных путешественников, а од-
нажды эхо повторило скорбный напев - предсмертную песнь Веноны, красави-
цы Веноны, которая ради любви пожертвовала жизнью.
Вперед несется мой челн, туда, где безграничные прерии Запада п
